Господи.

Задираю глаза в потолок, но это не помогает избавиться от отчаянья и прогнать набежавшие слезы. К Хасановым? Значит, жених пожелал играть свадьбу сегодня.

А что, это удобно. Невеста с доставкой на дом. Девственность прилагается.

Меня начинает подташнивать.

— И не вздумай рта раскрыть когда я познакомлю тебя с женихом, поняла? Хасановы очень влиятельны в наших кругах, и пока вы не поставите подписи на документе, ты должна быть тише воды ниже травы.

— А потом? — едко интересуюсь и тут же замолкаю, когда острый как бритва взгляд полосует по сердцу.

— «Потом» это уже не мои проблемы. Ты станешь Хасановой, то есть головной болью твоего мужа.

— Головной болью? — ярость так быстро растекается по венам, что кулаки сжимаются и я поворачиваюсь к отцу. — Вот кто я для тебя. Головная боль?

Замечаю короткий взгляд охраны в зеркало заднего вида, но плевать. Даже у висельников есть последнее предсмертное желание.

— Я на минуточку, твоя дочь. Ответь, когда я перестала быть ей и превратилась в головную боль? Когда? — смотрю на отца и не верю. Неужели он настолько меня ненавидит, что готов использовать как разменную монету. — Девственницы нынче ликвидный товар и ты решил меня подороже продать?

Срываюсь на крик, не узнаю свой голос, но кажется нервы сдали и нет больше сил терпеть.

— Прекрати, Ангелина! Ты забыла с кем разговариваешь?

— О нет, папочка. Я прекрасно помню с кем разговариваю! — истерично усмехаюсь не обращая внимания на потекшую тушь. — С сутенером, который торгует живым товаром…

— Дрянь!

Щеку обжигает, и я отшатываюсь, ударяюсь головой о стекло, но даже не замечаю этого. Закрываю лицо, жалея что не могу ответить ему тем же. Он тупо сильнее меня.

— Не смей так разговаривать с отцом! Не смей больше и слова произносить, — швыряет мне на колени пачку влажных салфеток, и в сознание врывается голос охраны.

— Приехали, Виктор Петрович.

Папа не произнося больше ни слова покидает салон, как и охрана, а я дрожащими руками хватаюсь за ручку и собираюсь выйти, но шипящий от злости голос отца жалит нервы.

— Умойся, живо!

Толкает приоткрывшуюся дверь, и я оказываюсь в ловушке. Достаю салфетку и отрывисто стираю со щек потеки туши. Морщусь, когда касаюсь щеки, смотрю в зеркало и охаю. Кожа покраснела от пощечины, и скрыть это поможет только тоналка, которой у меня нет. Значит, придется идти в дом к жениху с разукрашенным лицом. Ну что ж. Хуже все равно не будет.

Выхожу из машины, и папа бросает в мою сторону короткий взгляд, а потом подходит и протягивает руку, но я так резко отшатываюсь, что самой становится противно за свою трусость.

— Прикрой волосами, — говорит спокойно и рассыпает мои пряди, чтобы скрыли часть лица. — Пойдем.

Тошно когда он по-отечески кладет мою кисть на сгиб своего локтя и ведет к крыльцу, и я только сейчас позволяю себе осмотреться.

Огромный дом, на подъездной дорожке которого мы находимся. Высокое крыльцо, мраморные ступени, широкие входные двери, которые почему-то меня пугают.

Что там за ними? Моя новая жизнь…

Поднимаемся и папа распахивает их передо мной, пропуская вперед.

Делаю глубокий вдох, насколько позволяют легкие, и чувствую как голова начинает кружиться. Шагаю на порог и тут же натыкаюсь взглядом на высокого и худого как палка мужчину в костюме.

— Добрый вечер, господин Королёв. Позвольте ваше пальто, — он обходит отца и забирает у него верхнюю одежду. Я стягиваю кожанку и передаю дворецкому, отчего-то мелко дрожа. Вишневое кашемировое платье по фигуре не позволяет мне мерзнуть, значит, причина не в этом. — Идемте. Вас ожидают в кабинете.

Вздрагиваю, когда папа снова как ни в чем не бывало берет меня под руку, и мы идем вслед за дворецким по длинному холлу, сделавшему бы честь любому музею. Мраморный пол, стены под фактурной штукатуркой, на которых красуются картины, готова побиться об заклад, подлинники, подсвеченные специальными лампами. Минуем длинный коридор и останавливаемся у лакированной двери.

Наш провожатый распахивает ее и отступает, пропуская нас вперед.

Делаю шаг, и все внутри обрывается.

— Добрый вечер, — Ренат Хасанов шагает к нам и протягивает руку, чтобы пожать папину, но я не замечаю этого. Мой взгляд прикован к другому мужчине, стоящему сейчас у широкого стола. — Рад, видеть. Виктор. Ангелина, — поддевает мою руку и тянет к губам, чтобы коснуться костяшек, и я все еще не дыша смотрю на того самого незнакомца, которого накануне выгнала из своей постели. Это что какой-то дурной сон? Я умерла и попала в ад? — Рад, что вы согласились поспешить.

Хозяин дома обращается ко мне, и я на секунду позволяю себе перевести взгляд и посмотреть на него. Киваю, сглатывая, но горло словно сдавило колючей проволокой, и вдох застревает в груди.

Вблизи Ренат Хасанов кажется еще старше, хотя надо отдать ему должное, выглядит ухоженно для своего возраста. Мне следует что-то сказать, ведь он явно ждет, но вместо этого я снова перевожу взгляд на незнакомца у стола, и сердце замирает, когда он делает шаг к нам, чтобы поприветствовать.

— Виктор Петрович, — жмет руку отцу, на секунду прерывая наш обмен взглядами и у меня появляется возможность сделать вдох, потому что пока его черные глаза не отпускают из плена мои, я не могу пошевелиться.

Он тоже одет в смокинг, но в отличие от Рената, рубашка на нем черная, как и галстук, и это еще сильнее роднит его с дьяволом. Широкие плечи кажутся просто огромными, и мне даже кажется он стал еще выше, хотя как такое возможно? Это просто игра воображения…

— Ангел, — от слов, произнесенных глубоким бархатным баритоном меня окатывает жаркой волной, и я замираю как во сне наблюдая за неспешными даже ленивыми движениями моего бывшего соседа. Он медленно касается моей руки, которая утопает в его широкой ладони и я чувствую, как легкие начинает колоть, потому что не дышу. Словно нахожусь под толщей воды, сквозь которую звучит его шепот. — Скучала?

Отдергиваю руку так и не дав ему коснуться ее губами, и вижу, как в черных глазах на мгновение полыхнуло адское пламя, от которого будто молния ударяет вниз живота и мышцы сводит от желания.

— Раз все в сборе, полагаю, можем начать… — голос Рената врывается в сознание и я делаю над собой физическое усилие, чтобы отвести взгляд от тьмы черных глаз, в которой так хочется утонуть и поворачиваюсь к хозяину дома. — Ангелина, Арман, пожалуйста, проходите к столу, господин Самойлов проведет процедуру бракосочетания.

Только сейчас замечаю у стола еще одного невысокого полноватого мужчину, который уткнулся в папку в своих руках.

Значит моего бывшего соседа зовут Арман.