— Отец уехал? — её голос звучит ровно, и я ловлю себя на мысли, что хочу снова увидеть ту строптивую пантеру, что орала на меня в коридоре. Её покорность меня пугает. Только не сейчас. Не в этой ситуации.

— Обсуждают условия сделки.

Ангелина невесело ухмыляется будто вдруг узнала что-то, чего итак ожидала и вздрагивает, когда я поддаюсь эмоциям и сгребаю её талию, прижимая малышку к себе. Она вцепляется в мои запястья, чтобы оттолкнуть, но я лишь крепче обхватываю её тело, и утыкаюсь в сгиб тонкой шеи. Вдыхаю и чувствую как кровь превращается в огонь от одного ее запаха. Она точно так же пахла прошлой ночью, когда я трахал её до срыва дыхания.

— Убери свои руки! — повышает голос, и я чувствую как ее тело деревенеет и становится напряженным. Это вызывает странную реакцию внутри и адреналин ударяет в голову и пьянит, растекаясь по венам. — Как ты посмел?

— Ангел, ты… — разворачиваю ее к себе лицом. От ее податливости я теряю бдительность, и в паху взрывается боль. Сгибаюсь пополам хватая ртом воздух, а пантера отскакивает на безопасное расстояние. — Какого черта на тебя нашло?

Слова получаются рваными, потому что все еще не могу отдышаться. Она чуть смазала удар в сторону, но он все равно получился ощутимым.

— Какого черта нашло? — отскакивает, когда выпрямляюсь и делаю шаг к ней. — Какого черта нашло?! — громче повторяет будто я итак не расслышал ее крик. Янтарные глаза мечут молнии, а пухлые губы упрямо поджаты — соблазнительное зрелище, но не когда ваши яйца всмятку. — Ты запер меня в своей комнате! Запер как шавку! И после этого спрашиваешь что на меня нашло?

Значит напускное равнодушие и спокойствие — это маска.

Скалюсь с интересом оглядывая хрупкую пантеру и улавливаю короткий взгляд на дверью

— Даже не думай, — обрубаю, но Лина все равно кидается в ту сторону, но я успеваю поймать ее и сжимаю извивающееся в руках тело. — Прекрати, иначе мне придется наказать тебя, Ангел.

Она будто не слышит угрозы в моем голосе, продолжая биться, царапаться извиваться, и я подхожу к кровати и швыряю Лину на матрас. Она на секунду теряется, и я воспользовавшись этим перехватываю ее запястья и рывком стянув галстук блокирую ее руки, привязывая к изголовью.

— Пусти! Развяжи! Я ненавижу тебя! Ты трус! Обманщик! — теперь пришла моя очередь не обращать внимания на ее ядовитый голос. Лина выгибается, пытается сдвинуться подальше, и я вскидываю на нее тяжелый взгляд, от которого у моих подчиненных стягивает горло, но этой пантере кажется плевать на угрозу. Она продолжает сыпать ругательствами презрительно глядя в мое лицо. Адреналин в крови сменяется злостью, и я цепляю подолее платья и рывком дергаю вверх, оголяя её тело до талии. Лина замирает только сейчас сообразив, что перевес в мою пользу и прекращает извиваться, испуганно распахивая глаза. — Не смей! Не трогай меня!

Холодно ухмыляюсь и поддергиваю ее платье выше, стягиваю его с груди оголяя черное кружево ее белья. Стараюсь не смотреть на черные чулки и трусики в тон, слишком большой удар по выдержке. Дойдя до шеи, аккуратно стягиваю платье-водолазку, хотя Лина так окаменела, что не помогает но и не мешает мне раздеть ее окончательно. Ткань скользит по рукам и комкается в месте, где кисти связаны галстуком, но этого и без того достаточно, поэтому я оставляю платье в покое, скрывая под ним ее руки и перехватив мятежный взгляд в котором теперь появился отчетливый оттенок страха, начинаю свою пытку.

Нависаю сверху и руки уже не поддаются сигналам мозга и скользят вниз. Нежная кожа под ними начинает пылать, и Лина рвано выдыхает, когда пальцы касаются кружева ее белья. Расстегивать бюстгальтер нет времени и терпения, и я просто стягиваю ткань с груди, нарочно небрежно касаясь сосков. Они уже затвердели и меня кроет от желания коснуться их языком, но это позже.

— Ты ударила меня, Ангел, — наверно надо произнести это тверже, но член уже ломит, а в горле пересохло, поэтому вместо слов звучит шепот. Лина тяжело дышит, и я вижу как ее грудь часто вздымается, а глаза полные паники не отрываются от моего лица. — И это было в первый и последний раз, поняла?

Она выгибается, пытаясь стряхнуть мое прикосновение, но я плотнее обхватываю полную грудь, чувствуя как она удобно ложится в ладонь. По телу прокатывается волна жара и сжимаю нежную плоть, дразня сосок большим пальцем.

— Поняла меня Ангел? — намеренно медленно обвожу ореол опуская вторую руку на грудь и повторяю пытку. Дыхание Лины сбивается, а глаза прикрываются на секунду. — Отвечай.

— Да… — звучит будто она не отвечает на мой вопрос, а просит не останавливаться, и я повинуясь инстинкту склоняюсь и дразню языком острые вершинки. Моя кожа покрывается испариной, сердце выбивает барабанную дробь, а в паху продолжает ломить, но не от боли, а от желания ощутить какая она тесная. Прошлой ночи оказалось чертовски мало. И я хочу еще. — Да.

Красивый голос звучит будто в тумане, и я заставляю себя отрезветь и оторваться от сладких сосков, чтобы заглянуть в кошачьи глаза с оттенком расплавленного золота.

— Умница… — голос хрипит, и я опускаю взгляд на заострившиеся соски, которые поблескивают от моих ласк. Все мысли вылетают из головы, кроме одной бьющейся на повторе: сдернуть все тряпки скрывающие это тело и как можно скорее оказаться в ней. — И ты больше никогда не станешь со мной бороться, уяснила малышка?

Мои ладони горят, а может это ее кожа пылает под ними. Скольжу ниже, очерчиваю тонкую талию и замираю, когда пальцы касаются резинки ее трусиков. Они тонкие и черные и не скрывают практически ничего, и я сглатываю размышляя, стянуть их медленно зубами или порвать к чертям.

Лина молчит, и я вспоминаю, что задал вопрос, это маячит на границе сознания, заставляет оторваться от созерцания черного треугольника кружев.

— Отвечай, детка, — пальцы проникают за границу белья и скользят ниже к чувствительной точке. Всхлип срывается с губ Лины, когда мой палец касается нежной плоти и ее тело выгибается от ласки. Чувствую какая она мокрая и меня еще сильнее ведет от этой мысли, и я наплевав на желание мучить ее медленными бесконечными ласками выпрямляюсь, скидываю пиджак и рывком сдергиваю рубашку, слыша стук отлетевших пуговичек о паркет. Брюки тоже оказываются на полу, и я опускаюсь на Лину сверху, вспомнив что так и не стянул с ее ног чулки, но не до них сейчас.

— Не надо… — её ответ тонет в поцелуе, когда накрываю пухлые губы одновременно проводя раскаленным от желания членом по кружеву чертовых трусиков. Тянусь и срываю их, накрывая влажную плоть пальцами. — Нет!

Лина отводит бедра, но её голос почти не слышен за гулом ударов сердца в висках, прикусываю нижнюю губу, проводя по контуру языком, и одновременно наставляю член, нетерпеливо давлю, чтобы поскорее проникнуть внутрь, но Лина отводит бедра с силой вжимаясь в матрас.

— Арман, нет…

Головка уже проникла внутрь ее тесной плоти, и один толчок отделяет меня от срыва в бездну, и я машинально обхватываю тонкую шею рукой и заглядываю в глаза цвета плавленого золота.