– Сережка Лыков, алкоголик чертов.Сколько он тут людям в подъезде пакостил, словами не передать! Нажрется водки,и понеслось. То окна побьет, то дверь входную сломает, то на лестнице наблюет.А самое страшное: курит он. Завалится в кровать с сигаретой и засыпает. Двараза уже горел, но его спасали. В апреле Лена дым унюхала, вызвала пожарных.Очень вовремя успели, у Сережки уже пол занялся. Потом в августе он опять сцигаркой уснул, и вновь ему повезло, огонь по занавескам побежал. Жара, окнаоткрыты. Мужики во дворе увидели, кинулись в дом, дверь пинком выбили изагасили все. Очень уж народ в последний раз перепугался, ведь сгорит подъездиз-за одного дурака! Сережку даже побить хотели, да пожалели, и, выходит, зря.Видите, что получилось? Все выгорело, ночью вспыхнуло, люди крепко спали. Самон обгорел только, а на тот свет троих отправил: Лену, Полину, соседку Лизу,никого не осталось. Три трупа увезли, да таких страшных, одно названье чтолюди, головешки черные.

И она судорожно вздохнула, я молча стояла,разглядывая то, что осталось от квартир. Пьяница, засыпающий с непотушеннойсигаретой, – настоящее бедствие для окружающих. Рано или поздно тлеющийокурок выпадет из пальцев. Хорошо, если он потухнет, но чаще бывает наоборот,упадет на тряпки или газеты, мигом вспыхнет костер. Очень часто алкоголикигибнут от собственной беспечности, и что уж совсем ужасно, при этом страдаютабсолютно невинные люди, которым не повезло с соседями.

– Вот оно как бывает, – прошепталаМария Тимофеевна, – сначала Анечку убили, а потом и Лена с Полей на тотсвет ушли. Господи, пошли им там встречу.

– Откуда вы знаете, что Аню убили? –машинально спросила я.

– А что они еще с ней сделали? –удивилась Мария Тимофеевна. – Деньги несла с почты, кто-то и позарился.Анечка-то хорошая девочка была, только бог ей счастья не дал. Сначала Ваняпогиб, жених ее, потом сама преставилась. Царствие им всем небесное, земляпухом.

И она начала широко креститься, приговаривая:

– Пресвятая Дева, прости нам грехитяжкие.

Я продолжала тупо обозревать головешки. В душебыло пусто, нужно распрощаться и уйти, но ноги отчего-то отказывались мнеповиноваться.

– Ой, – послышалось снизу, –ой, нет, это неправда.

– Ты не волнуйся, – закричал другойголос.

– Ой, что вы говорите, – частилодевичье сопрано, – нет! Не может быть! Сейчас умру!

– Стой, погоди!

– Пустите, я посмотреть хочу.

– Не на что смотреть.

– Отвяжитесь!

Послышался грохот, вскрик, шум шагов, и передомной возникла раскрашенная, растрепанная Лиза с сумкой в руках.

– Лиза! – закричала МарияТимофеевна, отступая к стене. – Ты жива?

– Ага, – растерянно кивнуладевушка, – вроде. Мамочки! Моя квартира!

Бросив на пол сумку, она рванулась напепелище.

– Кошмар, – послышался еезадыхающийся голосок, – катастрофа! Где теперь жить-то!

Причитания сменились бурными, истерическимирыданиями.

– Во дела, – выкрикнуло новоедействующее лицо: полная старуха в синем халате, – Лизка-то живехонька!Кого же из ее квартиры вынесли?

– Не знаю, Клавдия Степановна, –растерянно пробормотала Мария Тимофеевна, – сама никак в чувство не приду,я Лизочку за покойницу посчитала, а тут смотрю – по лестнице идет, вот ужстресс!

– Надо ее оттуда увести, –воскликнула Клавдия Степановна, – еще в обморок упадет!

Мы вошли в квартиру и нашли Лизу околоподоконника, вернее, около того, что было когда-то подоконником.

– У меня тут кактус в понедельникзацвел, – растерянно сказала она, увидав нас, – никогда нераспускался, и вдруг такая красота. Очень жаль.

– Ты, деточка, лучше радуйся, что живаосталась, – вздохнула Мария Тимофеевна, – чего дома не ночевала?

– К подружке поехала, – поясниладевица, – день рождения у нее был, выпили немного, меня развезло, вот иосталась.

– Считай, второй раз родилась, –покачала головой Мария Тимофеевна.

– Кого же тогда из твоей квартирывынесли? – полюбопытствовала Клавдия Степановна.

– Как вынесли? – побелела Лиза.

На всякий случай я пододвинулась поближе кней, еще упадет сейчас в обморок.

– Так Елену Тимофеевну и Полину у нихнашли, – заявила не отличавшаяся тактичностью Клавдия Степановна, –Сережка, ирод, у себя был, а у тебя кто? Тело обнаружили, мы-то грешным деломсказали милиции: «Лиза это, она одна жила». Тебе теперь надо поторопиться. Бегик домоуправу, пусть сообщит куда надо, а то объявят умершей, потом намучаешьсядокументы выправлять. Эй, ты чего? Стой!

Лиза сделала шаг вперед, вытянула руки и,вскрикнув:

– Рита! – обвалилась в кучу липкойсажи.

Я, хоть и подозревала, что события могутразвиваться подобным образом, не успела подхватить ее.

В себя Лиза пришла часа через два. За этовремя мы успели отнести ее к Клавдии Степановне, вызвать «Скорую» и милицию.Прибывший из отделения молодой парень начал расспрашивать Лизу, я и КлавдияСтепановна тихонько сидели на кухне. Квартира у старухи была крохотной,однокомнатной, и нам было отлично слышно, о чем беседуют Лиза и лейтенант.

Все оказалось очень просто, Лиза собралась надень рождения к своей бывшей однокласснице. В тот момент, когда онараздумывала, какое платье надеть, чтобы вызвать завистливые вздохиприсутствующих, ей позвонила Рита Моргулис и попросила:

– Пусти нас с Костей на пару часов ксебе.

У Лизы две комнаты, жила она одна и охотнопомогала подружкам, которым негде было встречаться с любовниками. Рита жилавместе с ненормальной матерью, которая никогда не разрешала привести в доммужчину.

Естественно, Лиза ответила:

– Валяйте, вся квартира в вашемраспоряжении, вернусь поздно. Только ключ у меня один, тебе придется ждать,пока я вернусь.

– Без проблем, – заверила Рита.

Около полуночи Лиза, понимая, что перебрала ине способна передвигаться, позвонила домой и сказала:

– Не приеду, перепила малость. Ты неуходи, дверь-то без ключа не закрыть.