– Это все ради тебя, Галя… Когда-нибудь, ты поймешь, что я все делаю ради тебя!

Потом мы долго плакали. Мама крепко обнимала меня, я обнимала ее, но ни одна из нас так и не смогла понять другую.

***

Ночью приходил Петя. Такой сон мне приснился. Или это был не сон? Он стоял у моего окна и говорил со мной. Он был, как живой, только немного бледный. Он рассказал, что спасал Марусю от Яси, но не смог спасти. Яся погубила и Марусю, и Петю. Поверить невозможно. Вот только… Я верю ему.

А еще я до сих пор думаю над его словами. Петя предложил мне сбежать с ним из Заозерья. Сказал, что иначе Водяница все равно когда-нибудь утащит меня на дно. Не знаю, как быть, и что делать…»

***

«Петя предложил мне сбежать с ним из Заозерья. Сказал, что иначе Водяница все равно когда-нибудь утащит меня на дно. Не знаю, как быть, и что делать…»

На этом записи прерывались, оставшиеся листы в тетради были пусты. Гуля прижала мамину тетрадь к груди и задумчиво уставилась в стенку перед собой, осмысливая то, что только что прочла. “Бедная мамочка! Сколько ей всего пришлось пережить!” – подумала она.

Получается, малышка Яся – утонувшая дочка баб Дуси, которую она до сих пор не может отпустить? Получается, ради нее бабушка молится Водянице? А Петя, выходит, все это время пытался помочь Гуле, вот только она, сама того не понимая, отталкивала его руку помощи.

"Надо бежать отсюда – так, как сделала это когда-то мама. Завтра же надо бежать! Уж лучше жить в городе, в интернате для сирот, чем в этом жутком Заозерье, да еще и с такой бабушкой!" – так решила Гуля, и от этой мысли ей стало легче.

Она сложила в рюкзак свои вещи, погасила керосинку, легла на кровать и обняла Снежка, который давным-давно спал, положив голову на подушку.

Но проснувшись утром, Гуля заново все обдумала и поняла, что не может просто взять и сбежать. Она набралась храбрости, подошла к баб Дусе, сжала кулаки за спиной и сказала громко:

– Я ненавижу тебя!

Глава 5

– Я ненавижу тебя!

Слова прозвучали звонко и почти физически ощутимо, как пощечина. От неожиданности тонкие губы баб Дуси приоткрылись, но она ничего не ответила, только сильно ссутулила плечи, отвернулась и с печальным видом подошла к окну.

– Это не мои слова, бабушка, но они прозвучали для тебя. А знаешь, кто сказал мне их?

Гуля выждала паузу, думая, что баб Дуся обернется к ней, но та продолжала смотреть в окно. Тогда Гуля прошептала ей в спину:

– Это сказала Яся.

– Яся? – изумленно воскликнула баб Дуся и отвернулась.

– Она сказала мне, что ненавидит свою мать. Тебя. Она ненавидит тебя за то, что ты вернула ее, мертвую, что держишь ее здесь, молишь за нее Водяницу.

После этих слов баб Дуся вздрогнула, взгляд ее стал растерянным и печальным.

– Значит, вот так – ненавидит? – тихо проговорила она, – Правильно говорят: чем крепче любишь детей, тем неблагодарнее они становятся.

Баб Дуся вытерла слезинки, выкатившиеся из глаз, дрожащими руками, а потом снова взглянула на Гулю.

– Значит, ты все знаешь про Ясю… И откуда же ты про все прознала, Гуленька? Не иначе, как в комнату ко мне заходила? – спросила она.

Она медленно двинулась в сторону внучки, взгляд ее изменился, стал холодным и строгим. По спине Гули побежали неприятные мурашки, внутри все сжалось.

– Я же просила тебя не входить туда.

Бабушкин пронзительный шепот прозвучал громче крика, оглушил Гулю.

“Будь сильной. Рюкзак у тебя в руках. Выскажи все, а потом беги! Она старая, не догонит!” – мысленно подбодрила Гуля саму себя.

– В книге, которую ты сама мне дала, я нашла старую мамину тетрадку и прочитала ее. Там личные записи о том, что случилось с Ясей. Что-то вроде дневника.

Гуля замолчала, в глазах ее появилась уверенность.

– Я знаю, что Яся была твоей дочкой, и ты в ней души не чаяла. Я знаю, что ты сделала все это ради нее, что ты страдала от потери и хотела, чтобы она была рядом. Но Яся этого не хочет! И знаешь, бабушка, я тут подумала…

Голос Гули задрожал от волнения. Ей было страшно, ведь пока она говорила, баб Дуся подходила к ней все ближе и ближе и, в конце концов, остановилась на расстоянии вытянутой руки.

– Ну, договаривай! – нетерпеливо воскликнула она.

В глазах баб Дуси мелькнуло что-то пугающее, чужое, недоброе. И только сейчас до Гули дошло осознание того, что она ее совсем не знает. Она уехала из города в дремучие леса, в глухую деревню, с совершенно незнакомым человеком! Она даже точно не знает, хорошая она или плохая, любит она Гулю или нет. Хотя о какой любви может быть речь, если баб Дуся не любила даже свою дочь, Гулину маму?

Девочка упрямо нахмурила брови, сжала зубы и расправила плечи. Ее мама умерла, но ей повезло – при жизни она любила ее всем сердцем, и многому научила, в том числе – быть сильной, смелой, никогда ничего не бояться.

– Я думаю, что ты должна отпустить Ясю, бабушка. Мертвое нужно похоронить, – уверенным голосом сказала Гуля, – давай сходим к колдуну Емельяну? Если он пробудил Водяницу, чтобы вернуть Ясю, значит, он сможет его усыпить. Так всем будет лучше.

Баб Дуся сначала округлила от удивления глаза, а потом ее взгляд стал печальным.

– Пойдем-ка со мной, Гуля, вначале я тебе кое-что покажу.

Гуля опешила от неожиданности. Она не ожидала, что баб Дуся так спокойно отреагирует на ее слова.

Бабушка торопливо подошла к двери и, открыв ее настежь, вышла на улицу. Снежок, лежащий у порога, вскочил, завилял хвостом и хотел бежать на улицу, но Гуля придержала его.

– Побудь пока дома, мой родной, я скоро вернусь, – прошептала ему на ухо Гуля и поцеловала пса в мокрый нос.

День был дождливый, пасмурный и прохладный. Баб Дуся пошла со двора очень быстро, Гуля едва поспевала за ней. Когда они пришли к Черному озеру, баб Дуся опустилась у самой воды на колени, закрыла глаза и начала шептать молитву, прижав руки к груди.

– Зачем мы сюда пришли? – спросила Гуля, тревожно оглядываясь по сторонам.

Все вокруг вдруг потемнело, как будто вечер спустился на Заозерье раньше обычного. Медленно ползущие по небу тяжелые облака сгущались на глазах, превращая день в