Огарин вдруг сунул не раскуренную трубку в карман, крепкообнял меня, и пошел к штабу. Через минуту над космодромом уже разнесся егоголос:

– Твою мать! Следующего, кто снимет оружие с предохранителябез приказа – застрелю лично!

Я пожал плечами.

Странный он, все-таки, человек.

– Ну вот… Такие дела…

Ко мне подошел Семецкий, директор нашей единственной школы.Невысокий, узкоплечий, когда-то он казался нам великаном… как и Оля Нонова –великаншей. Вот только Ольга и впрямь была крупной.

– Знаешь что… – так же меланхолично произнес Семецкий. – Адавай-ка мы с тобой выпьем? Никогда не пил со своими учениками! А теперь –выпью!

Он достал из кармана плоскую фляжку, протянул мне.

– Спасибо, – я глотнул коньяка. – А что ты «Хамелеон» ненадеваешь?

– У… – Семецкий махнул рукой. – Успею. Да и вообще… я маленький,меня и так не заметят. Разве что ружье это…

Приподняв за ствол «Ультиматум» он помахал им над бетоном,царапая пластиковый приклад.

– Как ты думаешь, почему тебе, парню рослому, дали маленькийпистолет, а мне, такому невысокому – большую пушку?

– Не знаю, – возвращая фляжку ответил я.

– Вот и я о том, – вздохнул Семецкий. – Пойду я…

Волоча оружие он пошел прочь и сразу же затерялся в толпе.

И мне стало совсем нехорошо.

Я вдруг подумал, что больше никогда его не увижу.

Еще четверть часа мы протолкались около грузовика.Снаряжение уже все получили, и ждали теперь непонятно чего.

– Ребята, пора! – раздался, наконец, голос дядьки. –Выдвигаемся к секретной огневой точке «гамма». Все помнят, где она находится?

Многоголосый рев подтвердил, что никто не забыл свои детскиешалости.

– Поехали! – древним боевым кличем пилотов-камикадзеГригорий заставил народ собраться. – С нами Бог, Единая Воля, и Грей!

Двинулись по полю мы нестройно, но довольно дружно, аучитывая всю ситуацию – еще и чрезвычайно весело. То ли выданное оружие такподействовало, то ли то, что собралась огромная толпа – не понять. В хвостеколонны даже затянули старую военную песню «Мы рождены, чтоб звезды сделатьпылью…», но поскольку слова мало кто знал, песня потихоньку стихла.

Минут через пять защитные накидки стали работать, наверное,приспособившись к нашим телам окончательно. То один, то другой человек таял,превращаясь в смутную тень, над которой облачком плыло лицо в прорези капюшона.В движении люди еще оставались заметны, замерев неподвижно – полностьюсливались с местностью.

Чем Бог не шутит?

Может быть помогут накидки, и удастся отбить атакудесантников? Бомбить планету им нечем… протянем время, придет флот, разнесеткрейсер в щепки… о нашей планете слава прогремит по всей Галактике. Еще икредиты Грей направит на развитие, журналисты толпами понаедут, жемчуг взлетитв цене…

Так, предаваясь успокоительным мечтаниям, я и дошел досекретного бункера «гамма». Разумеется, увидеть его было невозможно, всестроения глубоко под землей, под бетонными плитами. Но я помнил несколькозамаскированных точек входа, и даже представлял, где вынырнут на поверхностьлазерно-ракетные турели, когда начнется бой. Григорий, поговорив с солдатом,начал отдавать приказания. Всех нас разместили кольцом двухсотметровогодиаметра вокруг бункера и велели залечь. Минут через пять при беглом взглядемогло показаться, что космодром абсолютно пустынен. Я видел только своихближайших соседей – Семецкого, Нонову, Артема, вернувшуюся Эн Эйко.

– Будешь? – спросил меня Семецкий показывая флягу.

Я помотал головой. Хватит. Вспомнил свою недавнюю дурацкуюмысль, что вижу Семецкого в последний раз, и обругал себя за слишком бурноевоображение.

Еще побарахтаемся!

Семецкий глотнул, и завозился, пытаясь улечься на«Ультиматуме», и прикрыть его собой. Получалось плохо, то боковые ручкиторчали, то ствол высовывался. Семецкий ерзал, раскидывая руки, колотя прикладколенями, тихонько ругался.

– Ты чем там с ружьем занимаешься? – окликнул его кто-то.Раздались смешки.

– Да идите вы, – огрызнулся Семецкий. – Тут, понимаешь,пытаешься замаскироваться…

У Ноновой таких проблем не возникло. Здоровенный «Шанс» онауютно пристроила на груди, едва ли не баюкая, как младенца. Недавний конфузявно успел выветриться у нее из памяти.

Артем и Эн внимания на происходящее не обращали. Этистранные дети говорили о чем-то своем. Кажется, даже, ругались. Лицо девочкипочти полностью прикрытое комбинезоном, было красное, злое. Что-то у них не такпошло…

– Внимание всем!

Я дернулся, когда в ушах раздался голос Огарина. О том, чтонакидки оборудованы средствами связи, нас и не предупреждали.

– Я буду находиться на связи с вами постоянно. Контактодносторонний, к сожалению. Итак… как мне сообщили, все группы заняли позиции.Дети и старики уже в лесу. Я получил от них последний доклад, после чего рациябыла уничтожена. А теперь – о главном. По данным спутников наблюдения,«Лоредан» начал сброс десанта.

По спине пробежали мурашки.

– Впереди идут три истребителя. Повторяю – три. За ними –четыре десантных бота. Видимо, это все, что у них осталось. Стационарным точкамотдан приказ пропустить истребители и сосредоточить огонь на десанте.

Голос Дениса чуть дрогнул. Он прекрасно понимал, что этимприказам обрекает своих людей на гибель. Пока наводчики будут пытаться разбитьсиловые щиты десантных ботов, истребители уничтожат бункеры.

Зато у нас появится шанс…

– Время до появления истребителей – три минуты. Время допоявления десанта – пять-шесть минут. Удачи всем нам!

Снова наступила тишина. Но ненадолго.

– Я этого тебе не приказывал!

Я покосился на иномирцев. Артем привстал на локте, едвазаметный со спины. Эн резким движением пригнула его к бетону. Что-то быстро,торопливо сказала. Мне показалось, что я прочел по губам «теперь уже поздно».

У всех свои проблемы…

– Ой не нравится мне это… – самому себе произнес Семецкий.

И тут в небе раздался тонкий визг. Я понимал, прекраснопонимал, что демаскироваться не стоит. Но все-таки глянул вверх.

Истребителя псилонцев даже видно не было – он атаковал изстратосферы. А вот сама атака предстала как в кино. Стандартный эпизод –подавление планетарной защиты.