class="p1">— И шубка у тебя, что надо… — улыбается широко, показывая мне золотой зуб. — Да не волнуйся, я же шучу. Изольда…

— Правда?

— Конечно! На вот, помоги мне лучше, раз шить умеешь… Я это не люблю.

И она подаёт мне красную нитку и большую иглу.

— Тогда почему с собой носишь?

— На всякий случай. Там, откуда я родом, всегда есть, кому мне помогать с этим.

Что же, это совсем не сложно.

— Помогу с платьем, но от холода это тебя не спасёт, слишком уж оно тонкое…

Она кивает, приподняв руки, будто собираясь пуститься в танец. Но на самом деле… опасаясь иглы?

Что же, бывает всякое, мне вот становится не по себе от своей Совушки.

— Верно, шуба осталась там, откуда я убежала. Но уж что-нибудь придумаю. Хорошо, что я набрела на тебя, здесь тепло… А могла бы замёрзнуть совсем…

— С тобой не должны были так поступать, — хмурюсь я, делая аккуратные, быстрые стежки. — Отчего Джек не вмешался?

Гуня в ответ лишь прищелкивает языком, что очень даже ей идёт.

Наверное, решила, что я вернула ей слова о том, что Джеку нужно очень-очень понравится, чтобы он явился лично. Или что она там сказала, желая задеть?

— Здесь есть шкуры, ты можешь укрыться одной из них, — предлагаю, но в ответ получаю лишь звонкий, словно падающие монетки, смешок.

Когда я заканчиваю завязываю последний узелок и возвращаю моток ниток, которых будто бы не стало меньше, и острую иглу, Гуня усмехается и в следующий миг…

Я оказываюсь посреди комнаты одна в красном-чёрном платье.

Ни шубы, ни ведьмы будто бы и ни было.

Кидаюсь к сумке, чтобы проверить, на месте ли мешочек с дроблёными кофейными зёрнами — ура! — отчего-то Гуня их не тронула, зато забрала деньги.

Интересно, для чего?

Если она пройдёт отбор, едва ли ей так уж сильно это будет нужно, всё же — ученица Джека, жена ледяного лорда… А если не пройдёт, то и не сможет их потратить.

В платье тесно, подол даже не касается пола, делаю вздох — и слышу треск: хлипкая ткань порвалась на груди и бёдрах.

— Проклятье!

Злюсь, конечно, но и на смех пробивает тоже. Ловко она меня провела! Буду знать, как брать иглы у ведьм…

— Дела… — появляется в комнате Крыс. — А я будить тебя пришёл!

— Меня впервые в жизни обманули, — делюсь я с ним эмоциями. — Мне говорили, что если хорошо относиться к человеку, он будет хорошо относиться к тебе.

— Взрослая ведьма, а в сказки веришь! — фыркает Крыс. — Что делать-то будешь, Изольда? Третье испытание на носу!

— А что там будет?

— Там… — начинает он, но быстро осекается. — Ты не хитри-то! Я не должен тебе говорить! Но как только прозвучит зов рога, ты должна будешь спешить…

И, ну разумеется, он звучит спустя мгновение после того, как Крыс замолкает!

Платье слезает с меня, словно стараясь вернуться к своей хозяйке, которой я ещё собираюсь отомстить, время убегает, холод обступает плотным кольцом, живот вновь урчит…

— Есть хочется…

— Изольда!

— Да что, когда ты сказал, что разбудишь меня, я отчего-то решила, что разбудишь не минута в минуту, а так, чтобы ещё время на завтрак оставалось!

— Это твои проблемы, — рычит он.

Ладно-ладно, но что делать-то?

Глава 16. Девица — тролль

— Тебя никто не будет ждать, Изольда! — ворчит Крыс.

— Правда? — я тут же чувствую прилив воодушевления. — Значит, там будут все ведьмы?

— Да!

— И потом вместе с ними я смогу пойти в замок?

— С чего ты взяла? С чего вообще взяла, что пройдёшь? Тролли трубят в рог, а ты здесь стоишь полуголая и глазами своими хлопаешь! Голубыми… — вздыхает как-то странно.

— Хоть побуду среди людей… Ну, ведьм то есть!

— Они ж там будут все стараться выделиться, быть самыми красивыми и умелыми на фоне других! Ты женщин не знаешь, а? Сдавайся! Я отведу тебя к Джеку, и он уж решит, что с тобой делать.

— Да погоди ж ты, сдаться ведь всегда можно успеть… Ниток с иголками я тут не видела, да и искать бесполезно сечас… Попробую соединить шкуру магией… Посмотрим…

— Смеёшься? Ты не можешь по щелчку пальцев делать то, что пожелаешь, ведьма! На то, чтобы дать заговору слова и силу, нужен не один день. Ты уже проиграла!

Я ставлю на камень турку с кофе и снегом, указываю Крысу на вяленое мясо в мешочке, мол, можешь взять, и прикрываю веки, концетрируясь на желаемом.

— Дурная ты, Изольда, ой дурная… И чего только явилась сюда? — хрипит рыжик, смачно чавкая.

— У меня есть маленькая способность, может быть, не столь очевидная, но… Я умею наводить уют. И ваши ледяные земли в порядок приведём, вот увидишь. Вкусно тебе?

— Кусок в горло не лезет, как подумаю, что с тобой сделает Джек, — ухмыляется Крыс.

А я представляю магию золотистым светом, почти как мои волосы, и как она вьётся тонкими нитями… Они сплетаются в одну длинную с иглой на конце.

Теперь можно и шить.

Я поднимаю две овечьи шкурки, прикладываю одну к груди, другую к спине. Неудобно. Едва-едва удерживаю, но тут в дом входит глядящий в пол, как будто бы всё ещё прибитый моим отказом, баран.

— Доброе утро, друг, — я ему улыбаюсь, и в троллих глазах разгорается пламя. — А ну, иди помоги, подержи вот так, пока их не соеденю.

— Где твоя шубка и юбка тёплая, Изольда? — хмурится он. — Какой тролль украл? Кто посмел?

Я улыбаюсь, на этот раз искренне удивлённая странной заботой в его будоражущем, грубом голосе.

— Нет, то была одна из ведьм, я сама с ней как-нибудь разберусь… А ты держи, но не так… Чуть пониже руки опусти, и не сжимай так, ай, слышишь?

Он, ухмыльнувшись, убирает ладони с моей груди и придерживает шкуру чуть пониже.

Я стараюсь не думать ни о чём, кроме «нити» и «иглы», что работают над моим новым нарядом. Впрочем, не забываю ни про убегающее время, ни про убегающее кофе. Медвежья шкура идёт на юбку, а её куски сшиваются в шапку и руковицы.

— Ты теперь сама похожа на тролля, — ухмыляется Крыс, — вот ведьмы то обрадуются.

— А по-моему, — отходит баран на шаг, чтобы разглядеть меня, — очень даже хорошо. Видно, что там всё красивое!

— Это потому что ты всё видел, вот тебе и кажется, а я так скажу — уродина, уродиной, все её засмеют. Изольда, смирись, ты проиграешь! Наверное, уже проиграла. Рог заткнулся! Превратит тебя Джек в пень на растопку для костра.