И что, тролль их возьми, за всем этим стоит.

Затаив дыхание, я вслушиваюсь в тихие шаги барана. Он стоит надо мной пару минут, но потом всё же решается лечь рядом.

Проводит великанской ладонью по моим косам и спине, ведёт рукой чуть ниже, фыркает… Боязливо касается груди… И тут его хватка становится куда увереннее. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Подрываюсь, чувствуя усталость куда более сильную, чем была до того, как я напомнила телу, что такое отдых. Чувствую, завтра буду разбитая, и всё из-за…

— Козёл! — отвешиваю ему пощёчину и только потом спохватываюсь: — Баран!

Он пригибается, глядя на меня ошеломлённым, виноватым и одновременно наглым взглядом.

— А что такое, детка? Ты можешь и меня потрогать!

— Перестань! Как так можно! Я же к тебе по-человечески, а ты…

Крыс на краю зрения подаёт троллю какие-то знаки своими маленькими лапками, я сдерживаю усмешку.

— Ааа… — мнётся тролль. — У тебя там это… красивое… всё!

— Это потому, что там всё так плохо? Думаешь, у меня такая большая неуверенность? Такой большой червячок? Во всём?!

— Нет, наоборот! Я не нашёл! Всё хорошое!

— Балда! — орёт Крыс. — Пень, дуб, ясень! Всё, отойди от неё, сил моих больше нет, слышишь? Изольда, ты прошла испытание.

Я, наблюдая за выходящим на улицу, ссутулившимся бараном, отзываюсь, пока не успев вдуматься в его слова:

— Испытания?

— Испытание. Второе.

— Уже! — едва ли не подпрыгиваю и даже шальная мысль проскальзывает, что это надо бы отметить кофе, но да будет слишком расточительно, придётся держаться. — Как? Когда?

— Да сейчас же, Изольда.

— То есть испытание было в том, чтобы не… ну… с ним? Да кто бы его смог провалить?

— Многие ведьмы, — будто даже обидевшись, ворчит Крыс, — находят троллей соблазнительными, так что не надо мне тут! И многие сейчас поддаются страсти, ведь тролль он… намного лучше любого человеческого мужчины. И если ты этого не знала, считай, тебя спасло твоё невежество…

— Правда? Не понимаю, как это знания могло подтолкнуть меня в объятья барана малознакомого… Но я рада, что прошла. Не думала, что Джеку нужны… эм, целомудренные ведьмы.

— Ему — нет. Он как раз любит погорячее, но он то не для себя выбирает, правильно? Сейчас наоборот нужны холодные, не падкие на…

— Поняла-поняла! Больше испытаний на эту ночь не планируется? А то я, — зеваю в ладонь, — спать хочу.

— Разбужу тебя, когда надо будет, — кивает Крыс.

И я, наконец, улыбаясь, возвращаю себе покой.

— Только, — приоткрываю глаз, уже положив голову на подушку из овечьей шкуры, — будь осторожнее, не попадайся на глаза Сове…

В сон проваливаюсь сразу же, усталость берёт своё.

Сны, как всегда, оседают лёгкой грустью в сердце, но по пробуждению я их обычно не помню, и даже сейчас ничего не вспоминается, когда меня будит… нет, вовсе не Крыс…

А…

— Здравствуй, ведьмочка! Какая ты, однако, симпатичная!

Глава 15. Незваная соперница

Надо мной нависает… нет, не очередной тролль, слава небу. И даже не троллье животное, типа огромной крысы или снежного барса.

У огня Джека стоит хрупкая или даже острая девушка в красно-чёрном платье со сложным узором. Вот только оно порвано почти полностью с левой стороны, и она дрожит, грея красные пальцы над костром.

— Что случилось? Как тебя зовут?

— Сколько вопросов… — улыбается та, что должна быть, судя по её виду, расстроена. Но в чёрных глазах плещется ехидное, ядовитое пламя, и я перестаю беспокоиться. За неё. Не за себя. — Что произошло и сама можешь прикинуть! Чёртовы тролли! Еле удрала от них! Уговаривали так сладко, как будто бы я не почую подвох! Да тут и ребёнок бы понял всё! Хотя не удивлюсь, что многие бросятся на эти пылающие огнём, мускулистые тела, потому что думают не головой, а…

— Но разве они могли напасть на тебя? Разве не должны были уговаривать? Иначе какой смысл?

— Какой-какой! — передразнивает ведьма. — Остра на язык я, разозлила их! Это сделать как пальцем щёлкнуть. Ты-то не поддалась?

— Нет. Меня зовут Изольда, — решаю, что так будет вежливее, хотя она и в моём укрытии.

— Гуня, — кивает, прищёлкнув языком.

Я наблюдаю за ней с живым интересом.

Всё же кроме Агнии не доводилось видеть ещё настоящих ведьм.

— Чего ты, Изольда, здесь вообще, так далеко от замка? В лакомом местечке, с огнём… Я тебя что-то не видела раньше. Среди остальных.

— Меня там и не было, — улыбаюсь я, решая не вдаваться в подробности.

Но это и не требуется. Ведь Гуня, щурясь, оглядывает меня и вдруг остро, даже хищно ухмыляется:

— Изольда, Изольда, Изольда… Знакомое имя. Это тебя Джек высмеивал, когда призывал нас? Что же он там сказал? Что ты умеешь только стряпать и шить, да?

Я веду плечом, смысла скрываться не вижу.

— Бедный зайчонок… Что же, знай, что это было очень грубо.

— Да отчего? Ведь он тролль, ему положено. Я нисколько не обиделась.

— А разве я говорила про него? — смеётся Гуня. — Знай, что господин зла может быть даже очень ласков, если знать, как себя подавать. Он может даже лично заговорить с тобой! Но ты должна ему сильно понравиться, а потому не расстраивайся. И вообще-то я говорила о тебе. Так грубо было врываться в его владения без приглашения, никакого уважения к своему господину!

— Мне, — решаю я не оправдываться, а ответить, как есть, — захотелось дракона.

У Гуни сверкают глаза, она потирает руки и начинает улыбаться сразу намного более понимающе, чем раньше.

Будто бы мы с ней одного поля ягоды, и со мной можно иметь дело.

— О, и что бы ты сделала, если бы прошла отбор, а?

— В каком смысле?

— Что бы ты сделала с ним? — ухмыляется она.

— Не знаю, поговорила бы.

— А я бы сделала то же самое, что приписывают Джеку… Заперла бы его у себя, любовалась бы одна, наказывала бы, если бы он меня не слушался…

— А если бы слушался?

— О, тогда для профилактики! — хохочет Гуня и хлопает меня по плечу.

Я в ответ лишь предлагаю чашечку кофе, надеясь, что так она не станет меня воспринимать, как врага. Мы соперницы, конечно, но если ожидать от каждой ведьмы подлости, можно ведь и с ума сойти!

— У тебя есть? Да ты из богатой семьи, детка? Джек так говорил, будто ты служанка какая-то или многодетная мамаша. А тут, оказывается, такое. Что ещё есть? — взгляд вмиг становится, словно у хищной птицы на охоте.

— Ничего, — я бросаю невольный взгляд на сумку.