Он шел, отдаваясь полностью случаю. Если пропустили здесь, пропустят и дальше. Четыре крупных самца, подчиняясь чьей-то незримой команде, проводили, словно эскортом, незваного гостя, отступив в темноту. Бредя наугад, теряя волю и разум, Вадим Андреевич вошел, наконец, в их полярное логово.

Перед воспаленным взором предстала обширная долина, окруженная горами снега. Внутри долины зеленел лишайник, высились деревья. Журчал не замерзший ручей. Строев узрел настоящий оазис в стране вечных льдов. Здесь было намного теплее. Теряя последние капли энергии, он стал заваливаться набок. Ружье выпало из рук. Фонарик погас. Светила в небе луна, и лишайник блестел влажной росой. Здесь не было снега, поэтому его безвольное тело рухнуло в приятную влажную зелень ягеля.

Дальше наступил глубокий обморок.

Но главное, он-то пришел!

* * *

Из бездны пустоты вывел до боли знакомый голос:

— Андреич! Ты здесь! Очнись! Как ты нашел это место?

Строев разлепил опухшие веки. Над ним склонилось лицо исхудавшего парня с клочками отросшей щетины. Фантом? Галлюцинация?

Глаза ожившего призрака с душевной тревогой смотрели на Строева — почти что с любовью.

— Валик, сынок… — едва выдохнул воздух. — Я… я пришел по следам.

Юный полярник, давно превратившийся в мужчину, осторожно усадил начальника, подложив под онемевшие ноги свою шапку-ушанку. Только тут Строев почувствовал, как здесь тепло. Легкий шлейф ветерка ласково щекотал набухшие отмороженные щеки. Все лицо пылало. Обжигающая боль терзала все конечности — организм оттаивал.

— Где… где мы? — прохрипел бригадир, протягивая изувеченные холодом руки. Валька перехватил, обнимая.

— Мы в их логове, Вадим Андреевич.

— В каком логове? — еще не пришел в себя Строев. Потом вдруг навалилось все сразу. Валькин уход под странным гипнозом. Глаза в темноте. Два дня перехода по нескончаемой тундре. Гул вертолетных винтов вдалеке. Обмороженные ноги с руками. Долина, волчий эскорт и вот этот оазис.

— Тебе сохранили жизнь? — обнял он в порыве чувств Валентина. — Не разорвали на части?

— Похоже, что так, — было видно, парень и сам не в состоянии что-то понять.

— А что помнишь? — Строев выспрашивал, а сам обводил взглядом небольшую пещеру. Груда костей по углам. Со стен сочится вода. Ясный луч ночного светила озаряет вход. По бокам два силуэта. Как настоящая стража, — мелькнуло в мозгу. Пока Валька шептал, бригадир успел осмотреть все, что надо. У входа, присев на задние лапы, сидели самцы. В проеме скалы виднелись другие хищники. Кто лежал, кто обгладывал кости. Вожака не было. Валька шептал в темноте:

— Ничего такого не помню. Как ушел из лагеря, как меня тащили за шкирку. Потом просто шел за волками. Спал под охраной. Делились свежим мясом. А когда очнулся, увидел, что меня привели в это логово. Это было вчера.

— Альфа-самца видел?

— Кого?

— Вожака.

— По-моему, видел. Здоровый такой! Черный. Огромный!

— И что дальше, вчера?

— Рычанием и лязгом зубов загнали в эту пещеру. Тут вода и тепло. Провалился в сон. А сегодня четыре крупных самца затащили тебя, Андреич. Ты был без сознания. Вот ружье — я подобрал. Оно болталось на ремне через плечо. Дал тебе напиться. Растер обмороженные руки. И вот — ты очнулся.

Строев бросил взгляд на винтовку. Растаявшая от мороза вода пропитала приклад. Машинально пощупал в кармане предпоследний патрон. Последний был уже загнан в ствол накануне пленения. Валька еще что-то шептал, потом вдруг спросил:

— Для чего нас сюда притащили, Андреич?

Начальник слабо усмехнулся:

— Вот это и пытаюсь понять, сын мой. Возникает бездна вопросов. Во-первых, как эти твари могут обладать интеллектом? Во-вторых, почему они сожрали живьем наших друзей только наполовину? Помнишь, как оставляли верхние части от пояса нам на обозрение?

Валька передернулся.

— Помнишь, какой был Петруха, его половина? И Гриша? И этот мерзавец Степан Поздняков? Полностью телом уцелел лишь Семен. И то, из-за того, что к нему не прикоснулись волки, а был убит своим же коллегой нефтяником, ставшим безумцем. А в-третьих, — загнул он палец, — как вообще какая-то тварь может внушить человеку, подчиняться ее воле? Тебя ведь, Валик, сын мой, просто-напросто загипнотизировали. Ты ушел от меня как лунатик. Тебя манил чей-то голос. Ты шел, подчиняясь ему. И в довершении к этому, — загнул он еще один палец, — будешь смеяться! Но мне тоже чудился голос. Твой, Валик, голос. Именно он вывел меня из смертельной сонливости, когда ты пропал в темноте. Я ведь мог в бреду окоченеть и замерзнуть навеки! Именно он вел меня по следам людоедов. Твой голос кричал у меня внутри, когда я метался в бреду. Звал меня, когда замерзал. И я шел на него. Брёл и брёл по следам. Спотыкался и падал. Терял сознание, замерзал. И вот, я пришел на него. На твой голос.

Строев умолк. Валька смотрел на него изумленными глазами, полными слез.

— Так что это значит? — слабо выдавил он. — Выходит, волки следили за нами с какой-то, нужной им целью?

— А бес его знает, — вздохнул сокрушенно начальник. — На этот вопрос я ищу ответ все наши дни с момента крушения. Человечество мало знает полярную тундру. Людям ближе тайга, хоть и она окутана тайнами. Но вечная мерзлота Заполярья нам неизвестна не меньше глубин океана. А возможно и космоса. Кто его знает? Может, здесь витают какие-то неизвестные науке магнитные поля, способные изменять повадки животных. Мы убедились, что эти волки как-то мутировали. Скорее всего, это одна только стая на всю Арктику. Отчего мутировали? Опять же, бес его знает. Но то, что неведомый нам пока вожак обладает способностью внушения — это факт! Мы это все видели. А ты и я еще и чувствовали на себе.

Строев прервал речь. Валька слушал его тихий шепот, косясь на двух самцов, охранявших выход.

— Тогда, почему они, обладая, как ты сказал, интеллектом, оставили при нас винтовку? Мы же можем ей защититься.

— Чем — горько усмехнулся начальник. — Двумя последними выстрелами?

Валька опешил. Выкатил глаза. По буквам, заикаясь, выдал:

— У… у тебя осталось всего д-два… патрона?

— Увы, сынок. Да. Эти два я оставил нам про запас.

— А те… ос-остальные?

— Стрелял в исступлении, когда ты уходил в темноту за волками. Стрелял и стрелял. А когда ты исчез, обнаружил, что сохранилось два.

И именно в этот момент проем света заслонила чья-то громадная тень.

Валька отпрянул от стены, словно ужаленный. Внутрь скользнули четыре самца помельче, но тоже огромные — каждый почти вдвое крупнее любого волка. Все были угольно-черного цвета. Такого окраса никто из людей никогда не встречал.

— Ну, держись, братец мой, — подобрался начальник. — сейчас и узнаем, для каких целей они сохраняли нам жизнь.