этот старик немного похож на ее мужа, но она не была уверена. Когда Ду увидела, как один игравший на лютне цинь музыкант вышел, она осторожно спросила его: «Я играла на лютне в детстве. Вы позволите?» Музыканту стало любопытно, он дал ей инструмент. Она взяла цинь и начала играть. Кто бы мог подумать, но ее исполнение была нисколько не хуже. Гостям очень понравилось и они попросили ее спеть. Она сказала: «Хорошо! Но нужно спросить разрешения у первого советника». Байли Си был в приподнятом настроении и легко согласился. Ду, поприветствовав первого советника и гостей, запела:

Байли Си,

Пять бараньих шкур,

Помнишь ли —

Капусту и пшенную кашу,

Пустой очаг,

Расколотый в щепки засов и тушеную курицу?

Но сегодня ты богат,

Бросил сына и забыл о жене!

Байли Си подозвал служанку, чтобы как следует рассмотреть. Это действительно была его жена Ду

Байли Си был ошеломлен, когда услышал эту песню, он подозвал служанку, чтобы как следует рассмотреть. Это действительно была его жена Ду. Не обращая внимания на окружающих, он обнял ее и заплакал. Все растрогались, глядя на них. Цинь Мугун подарил воссоединившейся семье множество вещей; он также узнал об отличных навыках Мэн Минши в боевых искусствах и его таланте руководить армией, поэтому он пожаловал ему должность чиновника, чтобы он вместе с Гунсунь Чжи, Сици Шу и Байи Бином заведовал военными вопросами.

Царство Цинь привлекало талантливых людей и обучало свое войско. Там добывались природные богатства и развивалось земледелие. Царство становилось все могущественнее. Однако соседнее племя цзянжунов (из числа западных жунов) постоянно совершало грабительские набеги на приграничные территории царства Цинь. Цинь Мугун приказал Мэн Минши и другим военачальникам выступить с войском, чтобы наказать цзянжунов и прогнать их. Царство Цинь завладело районом Гуачжоу (современный Дуньхуань, провинция Ганьсу) и стало еще сильнее.

Знамя «гуманности и справедливости»

Цинь Мугун мечтал стать гегемоном, но царство Цинь находилось на западе, далеко от Срединной равнины и вассальных царств чжухоу. Ему нужно было покорить множество мелких соседних племен, прежде чем иметь дело с чжухоу Срединной равнины. Кроме Цинь Мугуна, Сянгун, правитель царства Сун, следуя примеру Ци Хуаньгуна, также захотел стать гегемоном. Еще перед своей смертью Ци Хуаньгун обсудил все со своим первым советником Гуань Чжуном и попросил Сун Сянгуна позаботиться о своем сыне Гунцзы Чжао. Как только Хуаньгун умер, Сун Сянгун вместе с несколькими чжухоу провозгласили Гунцзы Чжао правителем царства Ци. Он стал Ци Сяогуном. В то время все признавали Ци Хуаньгуна гегемоном, но нового правителя царства Ци назначил Сун Сянгун, разве это не означает, что он наследует титул гегемона от Ци Хуаньгуна? Однако так думал только Сун Сянгун, остальные были не согласны, особенно правители царств Чу и Чжэн, которые, объединившись против Сянгуна, публично оскорбили его. Сун Сянгун разгневался и поклялся им отомстить. Чу — большое царство с могучим войском; Чжэн — маленькое, и армия его была небольшая. Сянгун решил сначала завоевать царство Чжэн.

В 638 году до н. э. Сун Сянгун решил послать войска. У царства Сун было два знаменитых генерала, одного звали Гунцзы Муи, а другого Гунсунь Гу. Они были против военного похода. Разозлившись, Сун Сянгун спросил: «Так вы не отправитесь на войну? Хорошо, тогда я пойду один!» Хотя Гунцзы Муи и Гунсунь Гу не одобряли военный поход на царство Чжэн, но увидев, что правитель разозлился не на шутку, им пришлось подчиниться. Сянгун вместе с Гунцзы Муи и Гунсунь Гу возглавил армию чтобы пойти войной на царство Чжэн. Царство Чжэн срочно отправило послов за помощью к чусцам и Чу Чэнван немедленно послал генерала Чэн Дэчэня сразиться с многочисленным войском царства Сун.

Чусцы были очень искусными воинами. Вместо того, чтобы отправиться на защиту царства Чжэн, их войско сразу атаковало царство Сун. Сун Сянгун этого не ожидал и поспешил обратно в царство Сун. Армия достигла южного берега Хуншуй (к северу от современного уезда Чжэчэн, провинция Хэнань) и расположилась там, готовясь отразить атаку войска Чу. Чэн Дэчэнь послал гонца с письменным объявлением войны. Гунсунь Гу сказал Сун Сянгуну: «Войско Чу здесь только потому, что мы собираемся напасть на царство Чжэн. Теперь, когда мы вернулись, мы все еще можем заключить с царством Чу мирный договор, нам незачем с ними ссориться! Известно, что чуская армия сильнее нашей, нам ее не одолеть»

Сун Сянгун считал, что не следует идти у царства Чу на поводу, так как действия чусцев всегда безрассудны и жестоки. Он сказал: «Чего ты боишься! Несмотря на то, что их войско действительно больше, царству Чу не хватает гуманности и справедливости. А у нас этого более чем достаточно, хоть армия наша не велика. Как военная мощь может противостоять гуманности и справедливости?» Он написал ответное письмо и обозначил дату начала сражения. Сун Сянгун действительно полагал, что только с помощью «гуманности и справедливости» он мог бы стать гегемоном и победить могущественного врага. Он сделал большое знамя с вышитыми на нем двумя иероглифами «гуманность и справедливость» и, используя его как амулет для усмирения злых духов, он поднял знамя повыше, готовясь дать бой армии Чу. Кто бы мог подумать, что чусцы не только не испугаются знамени «гуманности и справедливости», но еще и переправятся через реку Хуншуй на берег, где стояла сунская армия! Видя, что войско Чу занято переправой через реку, Гунцзы Муи сказал Сун Сянгуну: «Армия Чу переходит реку днем. Очевидно, они считают, что мы не осмелимся сражаться с ними. Давайте дождемся, когда они дойдут до середины, и атакуем их, так мы точно сможем выиграть битву». Сун Сянгун указал на знамя с двумя большими иероглифами «гуманность и справедливость» и спросил Гунцзы Муи: «Но это не имеет ничего общего с нашими принципами! Считается ли гуманной армия, которая нападает, когда враг переправляется через реку?»

Но Гунцзы Муи даже не обратил внимания на большое знамя. С тревогой он смотрел, как армия Чу уже сходит на берег и быстро строится в боевой порядок. Он снова сказал Сун Сянгуну: «Больше нельзя медлить. Давайте ударим по чускому войску, пока они не готовы. Мы все еще можем выиграть битву. Если мы снова ничего не предпримем, то нам точно не избежать поражения!» Сун Сянгун, свирепо посмотрев на него, с презрением сказал: «Да что ж такое! Ты совсем не понимаешь принципов гуманности. Войско противника еще