Дмитрий Борисович плотно сжал и без того узкие губы и на его челюсти заиграли желваки. Ника моргнула. Дмитрий Борисович доброжелательно улыбался.

— Оставь. Если работы много, поешь на месте.

Директор прикрыл за собой дверь, а Ника набрала номер своего психолога записалась на прием. Посмотрела на часы и сбежала в парикмахерскую.

Оля, ее парикмахер, изумленно разглядывала прическу Ники.

— И кто тебя так?

— Индейцы, — пробормотала Ника, усаживаясь в кресло. — Пытались снять скальп. Можешь что-нибудь сделать?

— Блин, Ника. Сколько можно? Я, по-твоему, владею магией и имею заколдованные ножницы? Что здесь можно сделать? Хотя, — Оля вздохнула и взяла в руки машинку, — могу побрить.

— Нет! — вскричала Ника, вскакивая с кресла. — Ну подравняй хоть немного. Пусть разная длина будет, я не против.

— Что опять стряслось? — парикмахер щелкала ножницами, иногда бросая взгляды на Нику. — Очередной приступ паники?

— Нет, просто мешали очень. Я хотела сама, собрала в хвост и… А получилось вон как.

— Угу, — ответила Оля. — Все. Теперь жди, когда отрастут. Потом придешь еще раз.

Ника посмотрела в зеркало. Похожа на героя аниме мужского пола. При смерти.

— Оль, ты просто профессионал! Спасибо тебе. Я позже еще зайду, когда отрастут.

Ника расплатилась и вернулась в типографию, столкнувшись в дверях с выходившим Лексом. Он придержал дверь, кивнув на волосы:

— Интересно вышло. Не хватает цвета.

И ушел. Ника подавила глупую улыбку и направилась в зону отдыха. На подходе различила шум и голоса. Кажется, звон бьющегося стекла. Ускорила шаги. Следом несся охранник, который и открыл дверь.

Роман и Степан катались по полу, молотя друг друга всем, что попадалось под руку, орали и ругались. Анна Сергеевна чинно восседала на стуле у стены в огромной широкополой шляпе и одобрительно кивала головой, записывая что-то в блокнот. Ника потеряла дар речи.

— Вы что творите? — заорал охранник, подбегая к ним, и его тут же снесли два тела.

Ника оглядела комнату, разбитое окно и Анну Сергеевну.

— Степа книгу выкинул, — пояснила старушка, кивнув на дыру, в которую задувал холодный ветер.

— Какую книгу? — сеча приближалась к Нике, и она переместилась к Анне Сергеевне.

— Мою. Рома ее собрал, принес показать. Степану не понравилось, что ваши девушки лужицей растеклись, — Анна Сергеевна не переставала записывать.

— Что вы делаете? — не выдержала Ника, заглянув в блокнот.

— Делаю пометки для продолжения. Это же просто невероятный бой! Я потом могу забыть детали.

— Не верю своим глазам и ушам, — пробормотала Ника, замечая, как охранник пытается выбраться из-под Степана, а Рома в этот момент падает на них сверху, придавив Степе обе руки к полу.

— Успокойся! Человека задавишь! — выдохнул Роман, выплевывая свои волосы.

— Ты осел! Слезь с нас! — прохрипел Степан, выплевывая волосы Романа, свесившиеся ему на лицо.

— Потрясающе! — ликовала Анна Сергеевна, одним глазом глядя на мужчин, вторым в блокнот.

Ника прикрыла глаза.

— Анна Сергеевна, ему и даром эта известность не нужна! — выкрикнул Степан. — Про меня тоже напишите, я готов фотографироваться.

— Нужна! — завопил Рома и треснул Степана кулаком в ухо.

Ника мрачно сказала:

— Мне нужно уйти. Я вернусь и убью вас. Никуда не уходите.

У кабинета психолога Нику разобрал смех. Так она и зашла на прием с широкой улыбкой на лице. Пожилая женщина с полностью седыми волосами, находящаяся в кабинете, усмехнулась и указала на кресло.

— Присаживайся. Не похожа ты на ту несчастную девушку, которая звонила мне утром. Что-то изменилось?

— Вы не поверите, — выдохнула Ника, стараясь унять смех. — Я подумываю в следующий раз взять с собой кое-кого на беседу тоже.

— Расскажешь?

— Они не имеют отношения к моей проблеме. Но очень веселые ребята. Могут осчастливить кого угодно. Нина Николаевна, — Ника перестала улыбаться, — мне нужно лекарство. Успокоительное. Вы можете выписать рецепт?

— Ника, ты же знаешь. Нет, я не могу назначать таблетки, сиропы, уколы и тому подобное. Я помогаю другими способами. Расскажешь мне, что тебя беспокоит?

— Меня беспокою я сама. Мне кажется то, чего нет на самом деле. То есть, это есть, но я придаю этому совершенно другой смысл. И потом беспокоюсь.

Нина Николаевна внимательно слушала.

— Например?

— В мою квартиру залезли воры. Я тут же внушила себе, что они пришли за мной и убегая, попала под машину, хотя за мной никто и не думал гнаться. Или возвращалась с работы вечером и услышала шаги позади. Опять же бросилась бежать и потеряла сознание.

— Ты уверена, что никто не гнался за тобой? — спокойно спросила Нина Николаевна, делая пометки на бумаге.

— Да. Сейчас уверена. А в те моменты у меня мозг отключился. Я не понимала, что происходит вокруг и был только инстинкт — бежать.

— Это нормально — бежать от опасности. И даже если ты считаешь, что опасность выдумана тобой — для тебя она реальна.

— Я видела рисунок. И мне стало жутко.

— Что было нарисовано?

— Могилы, — тихо ответила Ника. — Мне показалось, что это кладбище для тех девочек, которые остались.

13

Порыв ледяного ветра заглянул Лексу за воротник, и он поежился, дергая молнию вверх и уныло глядя на небо. «Ненавижу зиму. Ненавижу лето», — подумал и заключил: — «Я нытик и мне нужна чья-нибудь жилетка».

В кафе было почти пусто. Только за одним столиком сидел полный мужчина, абсолютно лысый, и что-то жевал.

— Иван Иванович? — Лекс сел напротив мужчины.

— Он самый, — прожевав, ответил собеседник. — Есть будете?

— Спасибо, не голоден, — быстро ответил Лекс, мельком глянув на тарелку Ивана Ивановича. Мешанина из лапши и салата с кусочками мяса выглядела отталкивающе. — Я на диете.

— Так вкуснее, — пояснил Иван Иванович, заметив реакцию Лекса. — Вы что хотели?

— У меня вопрос по поводу вашей заказанной визитки.

Иван Иванович вытер салфеткой рот и бросил ее на