Оба собеседника ощутили обжигающую волну отчаяния, захлестнувшую невидимого визави.

– Погоди, Еан. – Первым пришел в себя Стефан. – Карло дело говорит. Я понял, у него идея есть. Верно?

Итальянец кивнул.

– Я вот что думаю. Нам не надо говорить слово «корабль». Вообще не произносить. Надо создавать что-то вроде исследовательского центра – на это и деньги дадут, и никто вмешиваться не будет. Обеспечить, так сказать, прикрытие.

– А ведь он прав. – Стефан в задумчивости откинулся на спинку стула. – Это как перед соревнованиями: никогда нельзя показывать свои секреты противнику.

– А кто у нас противник? Я, конечно, пока плохо представляю себе, как тут все у вас устроено.

– А никто не знает! – Карло развел руками, подчеркивая сказанное. – Никто не знает, очень запутано все.

И он постарался вкратце объяснить притихшему Еану, как устроена общественная жизнь и что такое политика.

В конце концов тот запросил пощады:

– Погодите! Мне нужно самому посмотреть! Но я правильно понимаю, что вы видите возможность построить и запустить корабль, назвав его при этом как-то по-другому?

– Именно! И по-другому назвать, и в другом месте построить. Синьор Еан, я ни в коем случае не хочу отнимать у вас ваше будущее. Надо найти безопасное решение, а до того времени я буду работать в вашу пользу, но молчать как рыба. Если вы, конечно, мне доверите.

И получив утвердительный ответ, Карло немедленно начал прощаться – впереди ждала работа.

Так начался проект «Еxpectation» («Упование»).

Карло развернул бурную деятельность.

Время от времени он появлялся в реабилитационном центре, чтобы скоординировать работу, но, насколько мог судить Еан, от него самого если что и требовалось, так только подтверждения, необходимые Карло для большей уверенности. Во всем остальном итальянец, похоже, дело свое знал хорошо.

В прессе промелькнула информация о Стефане, чудесное выздоровление которого стало возможным благодаря новейшим технологиям «body recovery» («восстановление тела»), и в реабилитационный центр сначала поодиночке, а затем целыми стаями принялись слетаться журналисты.

Поначалу Стефан решил спрятаться от прессы, но после внушения коллег сдался: дело того стоило – чем больше внимания, тем больше денег. Чтобы подогреть интригу, он пообещал провести пресс-конференцию сразу же по окончании периода реабилитации, обосновав решение тем, что пока технологии только изучаются. Журналисты наживку проглотили и теперь обхаживали персонал в попытках раздобыть хоть какую-то информацию. Интерес набирал обороты.

А тем временем компаньоны занимались делом. Требовалось набрать надежную команду.

Стефан решил не откладывать дело в долгий ящик, и они с Еаном принялись перебирать все известные кандидатуры.

Начали с Бруно.

С Бруно он познакомился при весьма драматических обстоятельствах в шестилетнем возрасте на трассе «Ред Булл Ринг». В их деревню Шпильберг понаехало столько народу, что мама категорически запретила Стефану одному выходить из дома. Сколько он ни доказывал, что уже большой парень, ничего не помогало. Домашний арест продолжался несколько дней, когда мальчик с тоской смотрел из окна, как шумные мужчины группами и поодиночке ходят по улицам и до ночи сидят в кабачке, откуда доносится оглушительное пение. Ожидалась гонка. Что такое гонка, Стефан даже не представлял себе до тех пор, пока не очутился на трибуне, куда въехал верхом на папиной шее – толпа была такая, что даже думать не приходилось, чтобы ребенок мог через нее пробраться.

Он так и сидел верхом на папе, озираясь в недоумении, ровно до тех пор, пока внизу не показались машины. Это были совсем не те машины, которые привычно разъезжали по улице. Маленькие, гораздо уже, чем обычные, яркие, с колесами, диски которых упоительно сверкали на солнце, они с рокотом выезжали из ворот и выстраивались перед широкой клетчатой полосой, где стоял мужчина с флажком.

Трибуны ревели в такт шуму двигателя каждой новой выезжающей машине, но для Стефана это уже не имело значения: он весь был там, внизу, в одной из них – наверное, в этой – синей с серебряной надписью на боку и ослепительно блестящими дисками.

Машины выстроились, и какое-то время ничего не происходило, пока вдруг не раздался оглушительный хлопок и флажок в руках мужчины не рухнул вниз. В это мгновение смешалось все: машины, оглушительно взревев, ринулись вперед, зрители с диким криком вскочили на ноги, его отец, тоже поднялся во весь рост, отчего Стефан взмыл над толпой, отчетливо ощущая, что папа продолжает придерживать его за ногу. И мальчик, огненно-рыжий, который, как и Стефан, сидел на отцовской шее буквально рядом.

Так, на гонке, они и познакомились.

Стефан отчетливо помнил, как они кричали друг другу «Смотри, смотри!», когда первый из умчавшихся болидов, сделав круг, вновь вышел на пространство перед трибуной.

Полтора часа гонки пролетели как один миг, полные восторга от зрелища и эмоций, разделенных с другом.

Эти полтора часа сдружили их на всю жизнь.

После гонки родители каждого обнаружили, что за время соревнования их ребенок нашел себе товарища. Взбудораженные, взрослые пожали друг другу руки и зашли в кабачок отметить знакомство. А вскоре родители точно знали, где искать сыновей: если дома не было Бруно, мама звонила в дом Стефана, и наоборот.

Вместе было куда интересней, чем поодиночке.

В школе дружба тоже давала преимущества – мало кто отваживался их задирать. Против обидчика вставали оба плечом к плечу. И хоть Бруно был на голову ниже друга, он ни разу не подвел. К слову, вскоре он научился гасить ссоры не кулаком, а словом: попасть ему на язык не рисковали даже старшеклассники – уж больно быстро находились у него слова, прочно прилипавшие к обидчику.

По мере взросления обнаруживались отличия.

Понятно, что «Ред Булл Ринг» притягивал всех деревенских мальчишек. И если на чемпионаты Австрии нужно было покупать билет, то на тренировки и соревнования меньшего масштаба вполне можно было попасть, используя любое подручное средство – от дырки в заборе до умения договориться с охраной. Бруно чаще договаривался.

Но это оказалось не единственным отличием.

Стефан, торчавший в гараже, завороженно наблюдая, как готовят болиды к гонке, однажды с удивлением обнаружил, что его друга гораздо больше самой гонки интересует крупное табло, на котором высвечивались результаты после каждого круга. «Смотри, как быстро скачут данные. Как они туда попадают?» – этот вопрос, похоже, не давал другу покоя. А потому после соревнований они пошли искать ответ.

Так Бруно сделал первый шаг к тому, чтобы стать хакером.

Стефан стоял рядом, когда друг уговорил дядьку, сидевшего в тесной стеклянной дикторской, показать, как это работает. Дядька плохо пахнул, и уши у него были красные от наушников, которые он только что снял. Стефану он не понравился. Но Бруно словно прилип к панели, усеянной кнопками и лампочками. Он даже подружился с этим дядькой, потому что всякий раз, когда приятели приходили на трассу, тот впускал Бруно в кабинку.