желал этого. Он желал, чтобы каждый продолжал приносить пользу и получать за это деньги. Но — хотя и странно звучит — долгое время этого не желали они сами. Иной матрос скорее готов был пополнить ряды того почтенного общества, которое издавна носит наименование «бич», то есть «берег». Целыми днями рыться в помойках, просить подаяние, вечерами — набиваться в собутыльники к матросам, чтобы новые и старые знакомые поднесли стаканчик (а желательно, и стаканчик с закуской), ночами — раздевать пьяных, которые не могут стоять на ногах, и грабить всех, кто не в состоянии сопротивляться. Всё, что угодно. Кроме одного: кроме работы. Но Лигов не даром слыл капитаном Удачей. Удалось ему переломить и устоявшееся, веками утвержденное общественное мнение. С тех пор на его базе добавился новый жилой квартал. Вот этот, который сейчас миновали Ратмир и Таня.

— Здесь мне не очень нравится, — сказала она. — По-моему, вам тоже будет интереснее на батареях.

Они улицей поднялись на холм. Оттуда по серпантинной дороге, — на высокий каменный мыс, который защищал бухту от северных ветров. Здесь, за гранитным бруствером, стояли восемь шестидюймовых орудий, прикрытых щитами и козырьками из волнистого железа. Вдоль батареи были проложены рельсы; к каждому орудию шёл отвод от основной колеи. На рельсах стояли тележки со снарядами. Где-то в глубоких погребах ждали своей минуты остальные снаряды; для того, чтобы поднимать их на поверхность, была приспособлена система, приводимая в движение энергией отката орудия при выстреле. Артиллеристы жили в казарме на склоне холма — рядом с электростанцией, которая обслуживала прожекторы. Под этой батареей — внизу, в искусственной пещере, — находилась вторая: она состояла из двух двенадцатидюймовых (305—миллиметровых) орудий. Чтобы попасть туда, необходимо было спуститься на лифте. А ещё Таня сказала: базу сё отца стерегут не только орудия, но и минные заграждения.

С батареи открывался вид на почти весь остров, и внизу был виден небольшой каменный корпус, в котором находились мастерские. Корпус стоял на берегу неширокой, но бурной порожистой реки: она вращала валы, от которых работал весь парк станков. Чуть выше по течению от основного русла был сделан отвод: здесь поток вращал турбину гидроэлектростанции. Несмотря на ранний час, работа шла вовсю: рабочие склонялись над станками. Таня подошла к некоторым из них. Всякий раз они оставляли работу и охотно вступали в беседу. Видно было: все здесь относятся к ней и её отцу с самым искренним уважением. А один седоусый старик с деревянным протезом вместо ноги сказал Ратмиру:

— Дай им бог здоровья на сто лет и дальше! Можно считать, всех нас, здешних, Танюшка выходила. А отец её нам постоянный кусок хлеба дал.

Таня услыхала. И вдруг заторопилась куда-то прочь из мастерских. В глубину острова. Хотя, правду сказать, там было на что взглянуть и куда пойти. Никогда и нигде Ратмир ещё не видел таких захватывающе-красивых пейзажей!

В рощах там и тут прятались белоснежные виллы командиров и офицеров кораблей каперского флота. На склонах холмов, изумрудных от высокой травы, паслись стада животных: что-то вроде коров, но крупнее — и с ветвистыми рогами. Таня объяснила: это — кайоны. Местные индейцы вывели их и теперь держат ради мяса и молока. Ратмир уже знал, что животные Нового мира отличаются от животных двадцатого столетия. И, рассматривая мирно жующих ветвисторогих великанов, убедился в этом вновь. Индейский поселок, окружённый тростниковой оградой, открылся взгляду за пастбищами. Вокруг него были возделаны поля кукурузы, бобов, каких — то злаков. А дальше, до самого моря, пестрели среди скал сады и виноградники. Ратмир вспомнил отцовскую дачу в Таежном, на склоне каменистой сопки. Чтобы посадить там дерево, требовалось выдолбить яму, а затем наполнить её плодородной землёй из леса. Судя по обилию деревьев, эта работа велась и тут. Может быть, годами. А судя по обилию плодов на ветвях, старания людей увенчались успехом.

Когда Таня и Ратмир перевалили невысокий, но обрывистый горный хребет в центре острова, был уже полдень. Оба они проголодались. И когда в другом индейском поселке вождь пригласил их к трапезе, предложение было принято с благодарностью.

Русское гостеприимство, которым издревле славились предки капитана Удачи, во всей полноте передалось индейцам. И слилось с древними индейскими обычаями, согласно которым каждый путник — гость и друг, пока он сам не докажет обратного. Таня рассказала: в каждой хижине на очаге круглые сутки стоит котелок с маисовой кашей или бобовой похлебкой, одна из жён хозяина дома постоянно следит за тем, чтобы он не пустел, здесь каждый может рассчитывать на приют и угощение.

Еще Таня рассказала: по обычаю, мужчина этого племени выбирает одну жену, а остальных он должен купить или… похитить с соседних островов, часто по желанию похищаемой. Чем больше у индейца жён, тем больше его уважают в племени. Женщины (кроме первых жён — хранительниц очага) занимаются земледелием, мужчины — рыбной ловлей. Дети пасут стада кайонов.

…Следующий день был отмечен новой экскурсией.

Так пролетели пять дней. Таня ещё на борту корабля, названного её именем, охотно выполняла обязанности хозяйки и гида. "У каперов действовал древний морской закон: ни одна женщина да не ступит на палубу… кроме дочери капитана. Таня выросла на «Татьяне» и правом своим пользовалась вполне, с детских лет изучила до тонкостей жизнь судна. Корабельные закоулки сначала были местом для её игр, затем — для уединённых отроческих размышлений о будущем. Стоит ли говорить, что знала их Таня отлично! Ненамного хуже знала она этот остров. И — исполняла здесь ту же приятную для себя роль. Ратмир видел: роль Тане, действительно, приятна. Но… образ Анилы, светловолосой дочери правителя Танора, заслонял все другие женские образы.

3

Наутро шестого дня (если считать с прибытия «Татьяны» на базу) корабль покинул рейд. Под парусами он пересёк Караибское море. Нужно сказать: флагман флота капитана Удачи был, в отличие от большинства других пиратских и каперских судов, настоящим боевым кораблем. Купленный на верфях Танора по подложным документам, он имел всего около полутора тысяч тонн водоизмещения, зато нёс паруса быстроходного клипера и имел паровую машину, позволяющую развивать скорость до шестнадцати узлов. Вооружение его составляли три стодвадцатимиллиметровых орудия, расположенные друг за другом перед фок-мачтой на баке, между фок- и грот- мачтами и за бизанью на юте. Кроме того, по бортам располагались четыре стодвухмиллиметровых орудия и несколько более мелких, не игравших роли в бою, а предназначенных для отражения атак миноносцев.

Тот, к кому направлялся теперь капитан Лигов, носил имя Громила Робсон. Чтобы навестить его на