Дома я посидела с гостями. А потом весь вечер переписывалась с Сергеем как ни в чем не бывало. О Натке не было сказано ни слова. Что ж, я тоже предпочла не вдаваться в подробности.

Подробности я узнала позже, от самой Натки. Несколько дней она летала как на крыльях, говорила о свободе и о том, что теперь ей даже как будто легче дышать.

– Я могу делать что захочу, встречаться с кем хочу и не отчитываться ни перед кем!

Я осторожно спросила у нее, что же все-таки произошло на вечеринке, о чем они с Сергеем договорились?

– Представляешь, – возмущалась Натка, – он обвинил меня в эгоизме и непостоянстве!

«Еще бы!» – подумала я. Уж мне-то было известно о том, как Сергею изменила девушка. Знала ли об этом Натка? Мне почему-то казалось – не знала. Она вообще мало интересовалась Сергеем. Вот ведь, встречалась с ним несколько месяцев и даже не представляла себе, что он за человек.

– Ему Антон все разболтал, – сообщила Натка, – еще до дня рождения. Так что Сережка знал, но не хотел говорить, ждал, что я сама признаюсь. Как я не сообразила! – сетовала подруга. – Если бы я раньше Антона успела, то у меня шансов было бы гораздо больше.

– Я же тебя предупреждала, – напомнила я ей.

– Что сделано, то сделано, – беспечно отмахнулась Натка, – зато теперь я свободна, как и ты.

Она радовалась, а я погрузилась в себя. Мне что-то подсказывало: субботних встреч больше не будет.

Я вообще не знала, как теперь все будет.

Мы продолжали переписываться с Сергеем, правда, наши музыкальные занятия прекратились. А после злополучной вечеринки 8 Марта он даже не заикнулся о том, чтоб я зашла к нему.

В пятницу Натка занервничала. Оказалось, ей так никто и не позвонил. В субботу у нас было две литературы, и Натка вместо того, чтобы слушать объяснение новой темы, лихорадочно рассылала эсэмэски. Она так надоела учительнице, что та пригрозила отнять у нее телефон.

После уроков Натка выглядела расстроенной.

– С кем ты так интенсивно переписывалась? – спросила я.

– Я уточняла у Сережки кое-что по поводу нашей встречи, – ответила подруга, – знаешь, он раньше всегда звонил, а вчера звонка не было, вот я и решила узнать.

Глядя на нее, я сразу догадалась: встреча отменяется.

– Представляешь, он мне сказал, что в эту субботу никак не может с нами встретиться, потому что приезжают его друзья на выходные, – растерянно глядя на дисплей мобильника, пролепетала Натка.

– Ну, может, и правда приезжают, – не очень уверенно предположила я.

– И что? – Натка уставилась на меня, как будто я сморозила какую-то чушь. – Можно подумать, нас нельзя познакомить с его друзьями!

– Возможно, они по делу...

– Я знаю, – перебила меня Натка, – это он назло мне: обиделся и теперь будет мстить.

Она все говорила что-то, а я перестала слушать, в голове у меня засела одна мысль: «Сергей больше не хочет нас видеть, мы никогда не будем вместе!»

Мы брели домой, угрюмые и несчастные, по дороге почти не разговаривали, каждая думала о своем. Оказывается, я так привыкла к нашим субботам, что теперь совершенно не представляла себе, что я буду делать и как жить без этих встреч. Самое главное: как я буду жить без Сергея?

– Что с тобой? – спросила мама, когда я пришла домой.

– Так...

Я сбросила куртку и сапоги, ушла в комнату и закрыла дверь.

– Опять начинается, – послышался голос мамы. – Обострение весенней депрессии! – донеслось до меня. Мама направилась в кухню, загремела посудой, включила воду, прибавила громкости телевизору, так, что ее голос заглушили другие звуки. Да я и не слушала ее. Упала головой в подушку и пролежала до вечера, не переодеваясь. Вечером родители все-таки заставили меня поесть. При этом они долго и нудно расспрашивали, интересовались моим здоровьем, мама даже мою голову трогала и предлагала поставить градусник.

Вот так...

А в воскресенье позвонил Сергей. И спросил, как о чем-то само собой разумеющемся:

– Не хочешь погулять?

– С удовольствием, – я не стала притворяться, – только у тебя же гости, – напомнила я.

– А-а... Да, – согласился Сергей, – но они уже уехали.

– Так скоро?

– Да, у них были тут дела, они вчера все успели, а утром укатили.

– Понятно.

Если честно, ничего мне не было понятно. Но упускать возможность погулять с Сергеем мне не хотелось.

Несмотря на то что март перевалил за середину, весна никак не могла победить зиму. Стоило солнцу пробиться сквозь тучи, как оно безжалостно набрасывалось на грязный снег, топило его в лужах, поджаривало крыши домов и заставляло капель звенеть громче птичьего щебета. Но потом поднимался ветер, небо затягивалось пеленой, низкие тучи сыпали колючей снежной крупой, ветер бросал ее горстями в лица прохожих, заставляя людей повыше поднимать воротники. Зима не торопилась уходить, она сопротивлялась и огрызалась.

Я выбежала из дома в весеннюю сумятицу, в разрывы облаков, в тугой ветер и, не чувствуя ничего, кроме биения собственного сердца, побежала на остановку.

«Сергей назначил мне свидание! Сергей назначил МНЕ свидание!» Неужели я дождалась? Неужели больше не надо придумывать этих дурацких уроков музыки, не надо прятаться, искать каких-то предлогов, не надо строить из себя недотрогу, напускать таинственность, делать вид, что у меня кто-то есть? Неужели?!

Я увидела его издалека. Он пританцовывал на месте и поглядывал по сторонам. Впервые он показался мне жалким, что ли. Наверное, он замерз, весенняя легкая куртка от холода не спасала, Сергей втянул голову в плечи, засунул руки в карманы, да еще и ссутулился.

«Идиотка! – тут же отругала я саму себя. – Заставила человека ждать!» Я понеслась стрелой, в мгновение ока пересекла дорогу, влетела в сквер и, запыхавшись, остановилась перед ним.

– Привет! – сказала и взглянула в его лицо. У него посинели губы. – Извини, я немного опоздала...

– Неважно, – он улыбнулся, – пойдем в кафе. – Кивнул на вывеску.

– Конечно...

Мы нашли пустой столик, сели. Сергей поежился.

– Да, что-то я не рассчитал, – усмехнулся он, – с утра такое солнце было, я думал, уже совсем весна.

– Замерз? – сочувственно спросила я.

– Есть немного.

Он заказал большую чашку кофе, а я попросила чаю.

Постепенно Сергей согрелся, даже куртку расстегнул. Откинулся на спинку стула.

– Хотел немного погулять, тебя вытащил – он развел руками, – извини, не удалось!