– Вы говорите о ней так, как будто это для нее привычноедело.

– Нет, тут дело не в привычке, мне трудно это объяснить,мистер Мейсон.

– Заметно.

– Дафна относится к тем женщинам, которые должны бытьпостоянно в кого-то безумно влюблены.

– У нее же есть муж.

– Ну, ну, мистер Мейсон! Вы реалист или же ничего непонимаете в женщинах! Брак – это деловая связь, так сказать, повседневноесостояние. Дафне все это давно прискучило. Она должна быть влюбленной, причемдо беспамятства, а быть влюбленной в собственного мужа триста шестьдесят пятьдней в году очень трудно.

– Да вы ее защищаете, как я погляжу?

– Я просто хочу объяснить вам положение вещей.

– Ол райт, верю вам на слово. Она – «эмоциональная цыганка».И по зову крови она отправилась в Сан-Франциско. Что вы предприняли?

– Остановил ее.

– Почему?

– Потому что знал, что она будет гораздо больше страдать,если уедет, чем если останется.

– Вы перехватили ее в аэропорту и убедили вернуться?

– Правильно.

– И она поехала назад в Лос-Анджелес вместе с вами? Что вытут сделали?

– Поговорил с ней. Объяснил ей, какую непростительнуюглупость она собирается совершить.

– Как она поступила?

– Ну, сначала расплакалась, но в конце концов согласилась сомной и даже назвала настоящим другом.

– Когда все это было?

– Сразу после того, как я уехал из аэропорта.

– Вы отвезли ее домой?

– Да.

– Сколько времени на это ушло?

– Минут двадцать-тридцать.

– Как долго вы находились у нее дома?

– С полчаса. Возможно, три четверти часа.

– Каким образом вы узнали, что отыщете ее в аэропорту?

– Помогла чистая случайность.

– «Чистые случайности» – это мое самое любимое блюдо! Обожаювсякие странности, аномалии, случайности… – заявил совершенно серьезно Мейсон.

– У нас с Фредом имелись совершенно определенныеобязанности. Мы как бы поделили работу.

– Вы хотите сказать, что работали вместе с Милфилдом в этойтак называемой Скиннер-Хиллзской овцеводческой или каракулевой компании?

– В известном смысле да. Только мое участие было скореекосвенным.

– Как прикажете это понимать?

– Ну, я работал – мои интересы не совпадали с интересами… Олрайт, остановимся на этом. Некоторые деловые подробности я не могу обсуждать.

– Вы имеете в виду, что вы работали по нефтяной программе и…

– Прошу вас, мистер Мейсон, не вкладывайте мне слова в рот,не подсказывайте, что мне говорить. Единственное, что я могу сообщить, – этото, что я был связан с Фредом. Он попросил меня сходить к нему домой и забратьпортфель с бумагами. Объяснил, где его найти, на случай, если Дафны не будетдома.

– В котором это было часу? – спросил Мейсон.

– Примерно в полдень или чуть позже.

– Почему Милфилд сам не захватил бумаги с собой?

– За ленчем он договорился о какой-то важной встрече.

– Вы должны были с ним встретиться после ленча?

– Нет, примерно в четыре часа.

– Вы знали, куда он намеревался отправиться потом? И чтосделать с бумагами?

– Эти бумаги он хотел показать мистеру Бербенку. МистерБербенк ожидал его на борту яхты.

– Но разве Бербенк, когда находился на яхте, не запрещалбеспокоить его с деловыми вопросами?

– Как правило, да. Но это был особый случай. Мистер Бербенксам пожелал увидеть Фреда, фактически приказал ему явиться на яхту.

– Вы уверены?

– Да.

– А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхтене было, что он не собирался там быть?

Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой. И улыбка и жест былидоверительными.

– Уверен, вы выясните, что в действительности так не было,мистер Мейсон.

Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течениенескольких минут он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:

– Ол райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?

– Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка…

– Вы прочли записку и оставили ее на месте?

– Нет, конечно. Я побоялся, что Фред может заскочить домойна минуту. Он очень расстроится. Я же сказал, что Дафна – «эмоциональнаяцыганка». Поэтому я сорвал записку и сунул себе в карман.

– Записка предназначалась Фреду?

– Да.

– Записка сохранилась?

– Да. Но, мистер Мейсон, ваш допрос далеко отошел от сутидела. Вам это не кажется?

– Нет.

– Записка, мистер Мейсон, сугубо…

– Эта записка, – прервал его Мейсон, – является вещественнымдоказательством. Во всяком случае, в той части дела, которую расследую я. Есливы хотя бы отчасти заинтересованы в том, чтобы избежать широкой огласки, выпоймете, что самым разумным для вас будет ознакомить меня с той информацией,которая меня интересует.

Ван Ньюис еще с минуту поколебался, вопросительно посмотрелна Деллу Стрит.

Та уверенно кивнула и произнесла:

– Так будет лучше, вы сами в этом скоро убедитесь.

– Хорошо, – сдался Ван Ньюис. – Возможно, в самом делеразумнее будет ознакомить вас со всеми фактами, мистер Мейсон.

Он раскрыл портфель, вытащил листок бумаги и протянул егоМейсону.

Мейсон заметил, что листок и в самом деле был приколот ккакой-то ткани, об этом говорили и двойные проколы в углу, и помятая еговерхняя половина.

Записка была написана чернилами аккуратным почерком:

«Дорогой Фред!

Я знаю, ты посчитаешь меня гадкой, в особенности из-за того,что уже было в прошлом. Но я ничего не могу с собой поделать. Как я говорилатебе десятки раз, я не в силах бороться с велением сердца. Я могу толькоконтролировать свои эмоции, но мне не совладать с тем, что порождает эмоции ибез чего я просто не могла бы существовать.