— Ой, родной, напугал!

— Матушка, чего это вы племянницу свою, да против ее воли, может любит она кого? Что ж судьбу ей ломать.

— Кого любит? — встревожилась тетка, — никого она не любит! Ломать. Кто кому ее ломает, еще поглядим, я за ней как за родной, а она мне платит чем? Я тебе, сынку, так скажу, Тарас твой хороший мужик, годный. Я уж пожила, опыт у меня большой, с мое поживи, увидишь. Лучше, чем Тарас, за нее никто и не встанет, — «ревнует», смекнула про себя Авдотья, на том и закончила, — некогда мне тут с тобой гутарить, подсоби, коль можешь, а коли нет, так будь здоров.

Вызывать чувство вины у Авдотьи был особый талант, Никола тут же отправился по воду.

Глава 8

Иван домой вернулся, когда уже стемнело, отец сидел и натирал саблю под светом лучины. Они не обмолвились ни словом, каждый был в своих мыслях. Трифон только вернулся с общего собранья казаков перед боем, и был раздосадован, что не застал там сына. Иван же даже не замечал хмурость отца, он планировал их бегство с Сонькой. Он собирал вещи, не прячась от отца, ведь завтра им двоим отправляться в пусть.

— Иван, поди-ка ко мне, седай, — сказал Трифон, когда сборы были закончены. — Мы с тобой так толком и не погуторили. Я, сынку, люблю тебя, и коли судьбе угодно будет, мы с тобой после этой войны еще пообщаемся, — вид у отца был неважный, Иван глядел на него: «Как же ты состарился, отец», — а теперь и время тратить нечего, надо отоспаться, как следует, сонный воин, враг родине своей.

Он двумя руками пожал руку сына, глянул на нее и, тяжело встав, пошел на печь. Иван проводил сутулившуюся фигуру отца взглядом. Заснуть он никак не мог, даже помыслить о том, чтобы лечь спать. Когда лучина догорела, он вышел во двор, небо было усыпано звездами, а воздух чистый и прозрачный окутывал поля. Он глядел на звезды и представлял, в какой дали они находятся, они манили его. Постепенно поле стал обволакивать густой туман, Ивану стало зябко и он ушел в дом.

От окна он не отходил, глядел вдаль, с нетерпением ждал рассвета и всячески представлял себе сцену побега. Глазами, привыкшими к темноте он озирался по сторонам, дом выглядел действительно пустым и заброшенным, от этого вида что то екнуло в сердце Ивана.

— Царь только чином наградил, а казаком-то отец породил. Ты казак Иван, свободный воин земли русской, не забывай об этом, — с какой-то досадой сказал старик и, видимо, тут же уснул.

«Да разве есть земля русская? Можно ли делить ее так, если она должна принадлежать всем людям независимо от его национальной принадлежности», — думал Иван и постепенно с этой мыслью и заснул.

Снилась ему свобода. Как отец его, здоровый и молодой, на коне, белый флаг несет, а люди все аплодируют, Сонька рядом в белом платье, красивая, ноги ему омывает. Потянулся Иван сладко, глаза приоткрыл, да вскочил, чуть было не проспал, небо светать стало. Он спрыгнул с лавки и выбежал во двор, и быстро помчался к Пирсу, прихватив с собой старую форму отца. Он бежал, перепрыгивая через ухабы и колеи. Но чем ближе он подходил, тем более замедлял шаг. На Пирсе никого не было, он посвистел — в ответ тишина, он тихо покликал, никто не отозвался, он сел на пирс и стал ждать. Небо все смелее и смелее окрашивалось в яркие краски, и вот уже макушка солнца стала виднеться за горизонтом. «Неладное что-то, неужто спит еще». Он уже не мог сидеть мерил время шагами, беспокойство нарастало, как нарастал солнечный свет: «Скоро в путь, где же она? Решено! Пойду к ней», — но не успел Иван и полдороги пройти к Сонькиному дому, как увидел толпу казаков, в центре стоял Трифон. И хотя парень хотел быстро скрыться, все же его заметил отец и позвал к себе рукой:

— Я уж думал, потерял тебя! — крикнул Трифон, приобнял за плечо гордо своего сына и продолжил отдавать приказания.

Иван не слушал, он выглядывал из за голов молодых воинов и пытался разглядеть Соньку, вокруг собиралось много народу, бабы, жены с детьми, ребятишки бегали вокруг, кричали и смеялись, играли в казаков и изображали ржание лошадей. Среди девушек Соньки не было. Кто-то прощался, целовался, кто-то запрыгивал уже на коня.

— В путь с богом, — сказал Трифон очень тихо и так же, не отпуская сына, побрел в сторону двух коней. Они оседлали их. Иван еще не раз обернулся, но Соньки было не видать. Так парень и оставил свою деревню и любимую. Он ехал рядом с отцом верхом, и все его сердце и нутро было переполнено думами скорбными и страшными. Виделось ему, как страшный купец хочет надругаться над ней. И не выдерживал Иван, с чего это ему подчинятся, отец его старшина в отряде, он его и отпустить может.

— Отец! Я прошу тебя! Отпусти меня домой!

Трифон грозно глянул на Ивана:

— С чего это я должон тебя до дому отпускать!

— Там невеста моя, отец! Невеста! Ее женить хотят без ее же воли, коли я не приеду, она всю жизнь несчастна будет.

— Чего удумал! Кто это тебе сказал?

— Она и сказала!

— Бабий вздор! Никто ее не женит, я уже сам отправил к ней сватов, скоро придут, а ты свое дело делай и не поговаривай мне тут. Я тебя на шкуру порву, не погляжу, что ты сын мой! А казаки свидетелями будут моей справедливой власти! Все для меня как один, всех дома жена али невеста ждет, а у кого и на сносях, ты имя бы отца не позорил. А враги ждать не будут.

«Опять он про своих врагов», — с горечью и раздражением подумал Иван.

Трифона в деревне уважали все, оттого атаманом и назначали его. Иван не посмел более перечить, бежать он тоже не мог, вот тебе и свобода — думал он, криво улыбаясь себе. Дорога им предстояла долгая, только чем дальше они шли, тем меньше Иван думал о Соньке и о Тарасе, менялся пейзаж, менялись мысли, и он уже завел себе новых товарищей, с кем вел интересные беседы, шутил и делил кров.

Глава 9

Сонька после двух дней затворничества окончательно приняла свою судьбу. Хотя всем сердцем поняла, что любит Ивана. А что еще оставалось делать. «Бог то не обидит», — думала она.

Приготовление к свадьбе шли в полном