лицо и из поверженного резко выдернул нож Ивана, вытерев его, протянул хозяину. Иван все так же машинально взял нож. Максим помог ему подняться и крепко обнял Ивана одной рукой.

— Вот тебе, братцы, раз! — он разразился смехом как и все.

— А с этим что делать будем? — на коленях стоял турок опустивший лицо вниз.

— Резать собаку! — раздалось в толпе.

— Резать, — сказал атаман, — резать.

Резкий свист шашки, и голова турка медленно наклонилась и упала на землю с глухим стуком. У Ивана потемнело в глазах.

— А тебя с почином, Трифонович! Пойдем, — атаман подхватил Ивана и повел к шатру, напоить самогоном. Уходя, Трифон просил его приглядеть за сыном, вся деревня и без того знала трагичную историю старика.

— Пойдем выпьешь, это тебе не барину кофию приносить.

Весь следующий день Иван не разговаривал, не шутил с товарищами, молча шел, он никак не мог отделаться от ужаса, который он испытал на рассвете. То и дело он глядел на свои руки. Все, чему учил его Александр Митрофанович, сейчас казалось таким далеким. Иван тупо смотрел на улыбки казаков: «Сколько же вы, братцы, людей убили. Человек — это мера вещей. Нет врагов, все люди как один. Все братья друг другу. Страшно как, обратно ничего не вернуть», — мысли путались, а он снова и снова смотрел на свои руки.

— Да, изнеженный у нас сын атамана, — шутил среди казаков Максим. Ивану до этого не было никакого дела. На его мундире, как флаг, краснело маленькое красное пятно. Смотрело оно на Ивана, смотрело в самую душу и не давало покоя. Как хотелось парню сбросить китель, сбросить папаху и бежать куда глаза глядят. Но он шел со всеми казаками дружным рядом навстречу врагам его отечества.

Морской воздух крепкий и сладкий дурманил. Максим по велению встретившего их солдата остановил казаков поодаль, на диком спуске к морю. Приказано было сидеть тихо и ждать команды. Солнце почти скрылось, сумрак медленно наползал на деревья. Казаки все притихли, тихим и хмурым сделался Максим. В кромешной тьме нескончаемо длившееся время вспыхнуло оглушающим воплем «Ура!» Крик длинный, звучащий тысячами голосов, пронесся раскатом над казаками. Иван вздрогнул и замер. Тишина звенящая сменилась криками, шумом. Яростно гремела артиллерия. То и дело звенел смертоносный металл. От каждого залпа все нутро Ивана вздрагивало вместе с землей и деревьями. Уши закладывало от резких и громких выстрелов. Война звенела, и звенела она за спиной Ивана в каких-то трехстах метрах. Он слышал крики, стоны, звуки, похожие на рычание зверей, и снова взрывы, взрывы. Все слилось в один ужасающий шум, будто бы огромный улей шумел над ними. Он глядел вокруг себя, казаки готовились. Напряжение достигало невероятной силы. Ни один парень не издавал ни шороха. Сердце Ивана билось о грудную клетку, как камень.

— В бой! — скомандовал Максим, получивший команду от человека в форме. Все сорвались с места.

Только оттого, что побежали все, побежал и Иван. Его не несли его ноги, его несла толпа товарищей — казаков. С поля противоположной стороны тоже бежали казаки других окраин. Обнажив шашки, они мчались с криком. Иван не кричал. Голоса, к которым он так привык за дни их похода, звучали ужасающе. Они быстро приближались к крепостным стенам. Дым от выстрелов и фигуры сливались во что-то непонятное. «Как же тут отличишь, кто враг», — в ужасе подумал Иван. Когда казаки забегали в стены крепости, они уже слились с другими воинами и сын бывшего атамана совсем потерялся. Где чужой, где свой. Он неуклюже махал шашкой, боясь подпустить кого-нибудь к себе. Товарищи дрались ожесточенно, но и турки зубами вгрызались в жизнь. Иван оказался в самом сердце войны. От шума не было слышно собственного голоса. Рядом с ним замертво падали его товарищи. Он старался не выпускать из виду Максима, который сражался, как раненый лев. Кто-то вцепился в ногу Ивана, парень дернулся. На земле среди многочисленных тел лежал осман с кровоточащей раной на полголовы, и его рука крепко сжимала ногу Ивана. Но пальцы врага быстро ослабели, и тело, содрогнувшись, вытянулось в неестественной позе. Он резко обернулся, когда до его плеча коснулись. Это был Максим.

— Будь внимательнее, казак! — скомандовал он и снова бросился в бой. Максим продвигался быстро, под его яростной шашкой падали турки, как скошенная трава. Иван бежал следом за ним, иногда отбиваясь шашкой от налетающих ударов. Один из таких пришел парню на плечо, но в диком шуме и невероятном страхе, Иван даже не заметил боли. Уцелевшие казаки и другие солдаты пробирались по узким улочкам приморской крепости, вышибая неприятеля из горящих домов. Жар бил в лицо, от дыма ело глаза, и все труднее было различить фигуру атамана. Иван старался не отставать ни на шаг. Не было слышно ни голосов, ни стонов, ни команд, стоял оглушительный грохот от оружейных выстрелов. Иван когда-то в тихой библиотеке барина читал о войне и военных походах, о доблестях солдат и армий, но то, что он видел теперь, разительно отличалось от того, что было написано в книгах. Война была перед ним в своей страшной неприкрытой уродливости. От ее запаха и звуков невероятно мутило. Сцены из ада воплощались перед глазами Ивана, чем больше поверженных падало на землю, тем злее становились обе стороны сражения. Максим, сражавшийся с необыкновенной злостью и жестокостью, еще больше изменился в лице, когда увидел своего близкого друга с османским кинжалом в горле. Как обезумевший, он обрушивал удар за ударом, не оставляя никого в живых, за шумом не было слышно крика, но было очевидно, что он вопил. С другой стороны на Ивана налетел человек невысокого роста, он замахнулся мечом. Парень дернулся вбок, и удар прошел мимо. Глаза неприятеля горели ненавистью, и уже ничего человеческого в них не было, в долю секунды Ивану пришли в голову слова отца о беззащитности женщин и детей, о врагах и родине, он тут же подумал о Соньке и, не слыша собственного крика, стал рубить врага шашкой. Металл, как масло, проникал в тело турка, но парень не мог остановиться, и даже когда тот упал, Иван продолжал наносить удар за ударом. Все вокруг шумело и гудело. И глухая к боли смерть беспощадно прибрала к себе все новые и новые тела. Вокруг шла ожесточенная резня. Обернувшись, Иван увидел, как казаки и русские солдаты теснили к краю бухты врагов, те, не желая позорной смерти, прыгали вниз, разбиваясь о скалы. Парень с ужасом посмотрел на изуродованное его руками тело.