не издавая ни звука.

Наверное, потому, что Енош лишил оба трупа ртов, не оставив под сухой коричневой кожей ничего, кроме короткого пенька бывшего языка. Время от времени он восстанавливал эти тела – только для того, чтобы я полюбовалась, как они вновь разлагаются в своей вечной агонии.

Я швырнула кисть на кровать, сделанную для меня Еношем: округлое костяное гнездо возле его трона, выстланное лисьими шкурами и перьями.

– Кто это?

Орли, сидящая на краю возвышения с книгой на коленях, подняла глаза:

– Лорд Тарнем.

– И что он сделал?

– Заманил хозяина в ловушку. В лощину, окруженную горами, где земля так промерзла, шо ни одна кость не могла выбраться на поверхность, шоб помочь хозяину выбраться из засады. Враги порубили те трупы, шо были при нем, а его взяли в плен.

Очередная история, слишком правдивая для того, чтобы хоть как-то меня подбодрить, рассеяла мои и без того тающие сомнения в божественности Еноша.

– Они его подожгли, да?

– Ох, девка, пламя было видать за пять городов. Две недели хозяина жгли у столба. – Старуха медленно покачала головой. – Жуткое дело, смерть от огня. Но смерть не пришла за ним, хотя он кричал от боли; кожа его чернела и обугливалась, и тут же вырастала снова, и опять обугливалась.

– Не думала, что он способен чувствовать боль.

Казалось бы, это открытие должно меня порадовать, или, по крайней мере, немного успокоить. Но кожа моя отчего-то покрылась мурашками, а ноздри защекотал отчетливый запах, всегда сопровождавший Еноша, – запах присыпанного пеплом снега.

– Боги не так уж сильно отличаются от нас, девка. Хозяин страдает, как любой смертный, и не важно, что там у него – проломлена голова или разбито сердце.

– Разбито сердце? – Я фыркнула. – Как будто оно у него есть.

Орли посмотрела на меня, наклонив голову к плечу.

– Неужто так трудно поверить, шо он любит и вожделеет, как любой мужчина?

– О, в похоть я вполне верю. – Я все еще чувствовала жжение в заднем проходе. – А вот насчет любви сильно сомневаюсь.

Орли лишь пожала плечами.

Я мотнула подбородком в сторону другого трупа, который даже не моргнул. Его длинные жидкие локоны обвивали пористую кость трона.

– А второй?

Женщина ухмыльнулась, продемонстрировав серые зубы.

– Капитан Джоа Мерток.

– А он что натворил? – Непослушные пальцы Орли нещадно теребили страницу книги, так что я наклонилась и перевернула листок сама. – Енош всегда так жесток?

– И иногда бывает еще свирепее. Мертвые и живые прощают, девка, унося свои печали в могилу. – Она оторвалась от книги, и ее глаза с черными прожилками встретились с моими. – А боги не забывают ничего, и гнев их бесконечен.

Оцепенев от ужаса, я посмотрела на обветшалый мост. Что такое случилось с Еношем, что он забросил свои обязанности, уединившись в этом пустом скучном замке? Не раз и не два он называл нас, смертных, подлыми, коварными, злобными. Что же еще он претерпел, кроме двух недель на костре?

Но какая мне, собственно, разница?

Словно призванный моими мыслями, мужчина прошагал по мосту и подошел к помосту. Он вновь был в черных бриджах и белой рубахе. Мановением руки отпустив Орли, он опустился на трон.

– Иди ко мне. – Ладонью дважды он хлопнул по бедру, словно подзывая собаку. – На колени перед своим богом.

– Для бога тебе сильно не хватает божественности, и со своими обязанностями ты справляешься скверно.

Он улыбнулся, как будто мои колкости его позабавили.

Потом волна слабости подсекла мои колени, и они подогнулись. Смертельный груз навалился на плечи, миг – и ладони мои ударились о костяной пол.

Он заставил меня подползти к нему. Перья платья, цепляясь за края помоста, отрывались и порхали вокруг меня, точно снежинки. Зубы и кости корсажа пощелкивали.

– Я не животное.

– Нет, животные получают объедки, а я позаботился о том, чтобы тебе досталась лучшая пища из-за ворот, самые мягкие шкуры для постели и самые хорошие краски, какие только можно купить за деньги. А ты опять тянула ошейник. – Подцепив пальцем мой подбородок, он уложил мою голову к себе на колени и нежно погладил саднящую кожу под костяным кольцом. – Боюсь, в отношении твоей цепи мне придется предпочесть толщину длине.

– Потому что у тебя недостаточно костей, чтобы поддерживать Бледный двор. – Вот почему я смогла разорвать оковы, и вот почему на одном мосту такие огромные дыры, что в них запросто провалился бы крупный волк. – Твое королевство разваливается на части. Почему? Потому что лорд Тарнем сжег тебя на костре?

– А еще он выпотрошил меня… дважды. – Он привычно перебирал и распутывал пряди моих волос, медленно поглаживая пальцем ушную раковину. – Мое маленькое сокровище устало и скучает.

– Я всегда скучаю. – Чувства мои притупились от долгих часов безделья. Ходить взад-вперед да рисовать – разве это занятие? – Что сейчас, ночь? День? Никто тут не спит. Это… сбивает с толку.

Он поднял меня с земли и прижал к себе, как ребенка, которого нужно убаюкать. Костяная цепь глухо звякнула о трон.

– Краски. Твой холст – целое королевство. Лучшие платья, какие только я способен создать. Почти каждый день ягоды. Что еще доставит удовольствие моей женщине?

– Ты выставляешь меня избалованным ребенком, а не пленницей.

– Тогда уж избалованной пленницей, – заявил он, но клетка – всегда клетка, и не важно, чем она разукрашена. – Может, еще книг?

– Я не умею читать.

Его взгляд упал на стопку книг в кожаных переплетах возле моей кровати, и на скулах Еноша заходили желваки, словно он ругал себя за то, что не заметил этого раньше.

– Я тебя научу.

Великолепно. Ну я и дура – теперь я буду постоянно окружена его вниманием.

– С тех пор, как первосвященники объявили незаконными все писания, кроме тех, что рекомендованы храмами, у нас осталось не так уж и много книг.

– А рекомендуют они, несомненно, восхваления вашего ложного бога.

– Зачем бы им это делать?

– Ты не слушаешь, маленькая. – Он вновь жалостливо погладил мои волосы. – Смертные коварные существа, им всегда нужно больше власти, и они не могут остановиться. Если массы будут молиться несуществующему богу, в руках тех, кто станет говорить от имени вышеупомянутого бога, сосредоточится огромная сила. И богатства, полагаю.

Я вспомнила о десятине, собираемой священниками дважды в год.

– В храмах все в золоте…

– В моем распоряжении мало костей, это верно. Такова цена, которую я плачу за данную клятву. – Взмахнув рукой, он изменил форму моего ошейника, расширив его настолько, чтобы кожи коснулась успокаивающая прохлада. – У тебя затекают мышцы, это вредно и обременительно.

– Тогда почему бы тебе не