«Мы много лет вели дела с вашим отцом, – сказалДавид. – Когда-то давно пираты потопили наши корабли, и ваш отец взял насебя долги. Он еще раз оказал нам доверие, и мы отплатили ему пятикратно. Онсобрал для вас целое состояние. Все ценности размещены вместе с остальнымгрузом, как будто ничего не стоят».

Я прошла в каюту и рухнула на маленькую кровать. Старикпринес мне одеяло, старательно отводя при этом взгляд.

Постепенно до меня кое-что дошло. Я была совершенно уверена,что они меня выдадут.

У меня не было слов. У меня не было сил ни шевелиться, ничто-либо чувствовать.

«Спите, госпожа», – сказал он.

Мне привиделся кошмар – ничего подобного мне еще не снилось.Я стояла у реки. И жаждала напиться крови. Застыв в высокой траве, я ждалакого-нибудь из жителей деревни, а когда поймала беднягу, то схватила его заплечи и вонзила ему в шею клыки. Рот наполнился восхитительной кровью. Она оказаласьдо того сладкой и крепкой, что и не описать, – я понимала это даже во сне.Но пора было бежать. Человек почти умер. Я уронила его. Меня преследовалидругие, более опасные люди. Существовала и еще одна страшная угроза моей жизни.

Я вышла к развалинам храма, подальше от болота. Здесьначиналась пустыня – щелк, и влажную почву сменил песок. Мне было страшно.Приближалось утро. Нужно спрятаться! К тому же за мной охотились. Я переварилавосхитительную кровь и вошла в храм. Спрятаться негде! Я всем телом прижалась кхолодным стенам! Они были испещрены рисунками. Но никакой комнаты, никакогоубежища не было.

До рассвета нужно успеть добраться до холмов, но этоневозможно. Я двигаюсь прямо на солнце.

Внезапно над холмами загорелся смертоносный свет. Глазапронзила невыносимая боль. Их жгло, как огнем…

«Мои глаза! – вскричала я и подняла руки, чтобыприкрыть их. Меня охватило пламя. Я закричала: – Амон-Ра, проклинаю тебя!»

Я выкрикнула еще одно имя. Я понимала, что обращаюсь кИзиде, но имя было другое.

Я проснулась. Я резко выпрямилась, вся дрожа. Сон былчеткий, как видение. Он потряс меня до глубины души. У меня была прошлая жизнь?

Я вышла на палубу корабля. Все было в порядке. На горизонтееще виднелась суша и сияли маяки, судно шло своим курсом. Я смотрела на море, имне хотелось крови.

Не может быть. Это злое знамение, обманы скорби, думала я,чувствуя, что горю. Я не могла забыть вкус крови, он казался вполнеестественным, приятным и идеально подходил для утоления моей жажды. Я сноваувидела застывшее в неестественной позе тело крестьянина на болотах.

Это был настоящий ужас; от того, что предстало перед моимиглазами, никуда не деться. Я едва не дымилась, чувствовала себя как влихорадке.

Ко мне подошел Иаков, высокий молодой человек. С ним рядомстоял юный римлянин. Юноша уже начал бриться, но в остальном выгляделраскрасневшимся, сияющим ребенком.

«Неужели в свои тридцать пять я настолько стара, что всемолодое мне кажется красивым?» – устало подумала я.

Он плакал:

«Мою семью тоже предали! Мама заставила меня уехать!»

«И кому мы обязаны нашей общей катастрофой?» – спросила я,гладя ладонями его мокрые щеки. Совсем еще детский рот, но щетина вокруг негокажется жесткой. Сильные широкие плечи, легкая просторная туника. Почему он немерзнет здесь, на воде? Может быть, и мерзнет.

Он покачал головой. Он все еще был хорошеньким, а позжестанет красивым. Темные волосы завиваются весьма мило. Он не стыдился своихслез и не извинялся за них.

«Моя мать не умирала, пока не рассказала мне. Когдаделатории сказали, что мой отец строил заговор против императора, отецзасмеялся. На самом деле засмеялся. Его обвинили в совместных заговорах сГермаником! Мать не могла умереть, не рассказав мне об этом. Она сказала, чтоотца обвинили только в беседах с другими мужчинами о том, что он будет служитьГерманику, если их пошлют на север».

Я устало кивнула.

«Ясно. Мои братья, наверное, говорили то же самое. АГерманик: – наследник императора и Imperium Majus на Востоке. Однако говорить,что будешь служить Риму под командованием красивого полководца, считаетсяпредательством».

Я повернулась, чтобы уйти. Понимание событий не принеслоутешения.

«Мы доставим вас в разные города, – сказалИаков, – к разным друзьям. И лучше не будем говорить, куда именно».

«Не оставляйте меня, – попросил мальчик, – тольконе сегодня».

«Ладно», – ответила я. Я повела его в каюту и закрыладверь, вежливо кивнув Иакову, следившему за нами с рвением стража.

«Чего ты хочешь?» – спросила я.

Мальчик пристально посмотрел на меня и покачал головой. Онраскинул руки, повернулся, подошел и поцеловал меня. Мы предались неистовымпоцелуям.

Я сняла рубашку и упала с ним на кровать. Невзирая напо-детски нежное лицо, он был уже настоящим мужчиной.

И дойдя до экстаза, что оказалось довольно легко, учитываяего феноменальную энергию, я почувствовала вкус крови. Я стала той, что пилакровь в моем сне, и расслабилась, но это ничего не меняло. Он вполне могзакончить обряды к собственному удовлетворению.

«Ты богиня», – прошептал он, поднявшись.

«Нет», – прошептала я. Начинался сон. Я услышала, какнад песком поднимается ветер. Уловила запах реки. – Я – бог… бог, которыйпьет кровь.

Мы совершали ритуалы любви, пока не лишись последних сил.

«Веди себя с нашими хозяевами осмотрительно и предельно прилично, –сказала я. – Они никогда такого не поймут».

Он кивнул:

«Я тебя обожаю».

«В этом нет необходимости. Как тебя зовут?»

«Марцелий».

«Отлично, Марцелий, ложись спать».

Мы с Марцелием бурно проводили каждую ночь, пока наконец неувидели знаменитый Фаросский маяк; тогда мы поняли, что прибыли в Египет.

Было совершенно очевидно, что Марцелия оставят вАлександрии. Он объяснил мне, что его бабушка по матери еще жива, она гречанка,как и весь ее клан.

«Не рассказывай мне таких подробностей, иди, – сказалая. – Желаю тебе быть мудрым и жить в безопасности».

Он умолял меня пойти с ним. Он сказал, что влюбился в меня ихочет на мне жениться. Не важно, что я не могу иметь детей. Ему все равно, чтомне тридцать пять лет. Я тихо смеялась, не желая его обидеть.

Иаков опускал взор, но все замечал. А Давид отводил глаза.

За Марцелием в Александрию последовал не один сундук.