Девушка подняла на мужчину ошеломлённые глаза и почувствовала дурноту.

— Извините, но мне ничего не надо, — чуть смелее прежнего ответила она и попробовала отстраниться. Вопреки ожиданиям, его тёплые руки не держали, а совершенно легко и спокойно отпустили её. — Простите, у меня голова закружилась…

— Конечно, Машенька! Не смею задерживать! — охотно согласился он и окинул зал беглым взглядом в поисках новой партнёрши.

А девушка бросилась на улицу, позабыв о страшном секретаре колхоза. Маша зашла за угол, где никого не было, и прислонилась к холодному кирпичу. Сердце барабанило в груди, как бешеное… Что это на неё нашло?

— Маша! — неожиданно рядом раздался возмущённый голос.

Девочка повернулась и увидела мрачную Новосёлову. Она согнулась, обхватила себя руками, и решительно шла к ней.

— Как тебе не стыдно! — выдала Люда, как только остановилась напротив. Её глаза горели лихорадкой.

— Чего?

— Нацепила на себя непойми что! — комсорг ощутимо дёрнула Машу за золотую серёжку. — Ты выглядишь… отвратительно!

— Тебе-то что? — буркнула в ответ та и на всякий случай сделала шаг в сторону. Мало ли что ей в голову стукнуло… Чего доброго мочки оторвёт….

— Немедленно вернись в интернат и оденься по-человечески!

— Ты слишком много на себя берёшь! Я тебя не трогаю, и ты меня не трогай.

— Ты позор для нашего класса. Для всей школы… — прошипела Люда.

Маша покачала головой и направилась за клуб, чтобы спрятаться от въедливой одноклассницы.

— Ни стыда, ни совести у тебя! — крикнула вдогонку Новосёлова, но девушка не ответила и даже не повернулась.

Колхозный сад притаился почерневшей массой прямо за клубом. Небо накрыла синяя тьма, а половинка луны только начинала выползать на свободу. Машу трясло от раздражения, и она не сразу заметила уединившуюся пару между клубом и садом. По воздуху пронеслось характерное чавканье, и девочка покраснела до корней волос. Сперва она хотела скорее уйти, но сами звуки показались ей странными. Она преодолела себя и повернулась. Под небольшим козырьком застыли две тени. Никто из них не двигался, не говорил, не шелестел одеждой, они замерли как изваяния, и только мерзкие чавканья доносились с их стороны.

Луна медленно выплыла на небосвод и бросила ленивый свет на пару. Маша пригляделась. На коже поднялись волоски, и задрожали ноги. Галина Александровна прижала к стене Варю Киселёву и уткнулась ей в шею. Иванова бросилась к ним.

Женщина оторвалась от трапезы и резко повернулась на звук шагов. Окровавленный рот растянулся в жадной улыбке, а сухие руки-ветви потянулись к Маше. Но та схватила камень и продолжала наступать.

— Отпустите её, — потребовала девочка, но получилось как-то жалко.

— Тебе тоже понравится, ты и сама не знаешь, от чего отказываешься… — сладко запела секретарь.

Варя сползла по стене вниз и завалилась на бок. Маша с трудом оторвала от неё взгляд и только сейчас поняла, что осталась с кошмаром один на один.

Иссушенная женщина приближалась, скалясь и радуясь победе.

— Дай мне тебя попробовать… — просила она.

— Пошла вон! — попыталась закричать девочка и ощутила, как опускается рука с камнем. Нет, она не может ударить живого человека…

— Вот так, молодец, а теперь иди сюда…

Галина Александровна подобралась, перестала улыбаться и диким зверем прыгнула на Машу. Девочка вскрикнула и закрыла голову руками. Но через миг она поняла, что ничего не произошло, а ужасная женщина оказалась позади.

— Что это у тебя там болтается?.. — озадаченно проговорила Галина Александровна. — Дашь посмотреть?

Девушка и забыла, что на шее у неё висел серебряный крестик от бабушки.

— Нет, не дам! — Маша почувствовала уверенность и на пробу шагнула к женщине. Та испуганно и ожидаемо отпрянула. — Вошла вон! Нечисть!

— Маша, ты здесь? — послышался обеспокоенный голос Валентины Михайловны.

— Да, я тут! — радостно воскликнула та, а Галина Александровна бесшумно скакнула во мрак колхозного сада.

— Что случилось? — учительница бежала вдоль здания клуба.

— Не знаю, но она что-то с ней сделала…

Маша наклонилась над Варей, и та тихонько застонала.

— У неё кровь… — с ужасом прошептала девочка.

Валентина Михайловна добежала, бросилась на колени и потрепала лежащую ученицу за щёки.

— Варя, Варенька, очнись, — говорила женщина, а затем обратилась к Маше: — Что тут произошло?

— Точно не знаю, вернее, понимаю, но сказать такое…

— Говори!

— Вы верите во всякую нечисть?

— Что за глупости?! — воскликнула учительница и поправила съехавшие очки.

— Посмотрите на это…

Дрожащей рукой Маша стёрла капли крови с шеи Вари, и на коже показались два маленьких тонких прокола. Тогда она несмело спросила:

— Вы читали Брэма Стокера?

Женщина молчала. Она неотрывно смотрела на лежащую девочку, которая медленно приходила в себя.

— Читали?..

— Ты говоришь о Дракуле?

— Да, о нём…

— Но это же вымысел! — не поверила учительница и попыталась поднять Варю. Та капризно замычала. — Помоги мне! Нужно отвести её в интернат!

— В интернат?! — неожиданно очнулась Киселёва и сама, без посторонней помощи, поднялась на ноги. — Ой! Валентина Михайловна? А вы чего тут?

Маша и учительница ошалело смотрели на бодрую и весёлую школьницу.

— Я, наверное, задремала! Сегодня на поле очень вымоталась! Мне такой сон чудесный снился!

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила женщина, не веря, что всё это происходит на самом деле.

— Да, простите, понимаю, тут нельзя спать, но я почему-то уснула… Я пойду к девчонкам?

— Ты больше не хочешь спать?

— Неа!

— Хорошо, иди…

Варя Киселёва, рыжая, полненькая и счастливая поскакала в клуб, будто ничего не произошло. Маша и Валентина Михайловна тупо смотрели друг на друга, пока вторая тихо не спросила:

— Я не сошла с ума?

— Кажется, нет…

— Это не розыгрыш? Может, вы решили надо мной подшутить?

— Да нет же, всё по-настоящему! — девушка шагнула ближе — рядом было гораздо комфортнее, ведь нечисть в лице Галины Александровны могла оказаться за соседней яблоней.

— Что там было у Стокера? Осиновый кол?

— Не помню… Но я точно знаю, что кресты она не любит… — Маша вытянула из-за воротника крестик и показала учительнице.

— Значит, нам нужен поп… Или батюшка… Кто там этим занимается? — соображала вслух Валентина Михайловна.

— Вам нужен крестик… Тогда вы в безопасности…

— Но на всех крестики не повесишь.

— Не повесишь, — согласилась Маша.

— Идём, я подумаю, что можно сделать.

Они поспешно вернулись в клуб, где гуляла и веселилась молодёжь, но в отличие от неё учительница и ученица ощущали холодную жуть. Зайдя в душный зал, взгляд Маши как-то сразу бросился на Константина Петровича. Тот улыбался чарующей улыбкой и совершенно заворожил Новосёлову. Она не скрывала своего счастья и с удовольствием танцевала с председателем — зеленое платьице так и металось в толпе. «Добилась своего» — зло