подумала Маша, но быстро осадила себя. Если Галина Александровна — вампир, то Константин Петрович может быть её жертвой, а может… он делает вид, что ничего не знает? Вдруг он покрывает её? Тогда и Новосёлова в опасности!

Девочка долго смотрела на Люду, и внезапно та взглянула на неё в ответ — надменно, торжествующе. Нет, объяснять комсоргу, чтобы та была осторожна, бесполезно. Она же всегда права и всё знает лучше всех.

— Маша… — послышался тихий шелест голоса, и бледная учительница оказалась рядом. — Не втягивай в это Игоря… Пожалуйста… Я знаю, вы подружились, но… Если всё это правда и секретарь действительно пила кровь… Я не прощу себе…

Девушка печально кивнула. Ей нравился молодой человек, она даже решила, что могла бы с ним подружиться или немного больше, но перепуганное лицо Валентины Михайловны перечеркнуло даже самые невинные мысли.

— Нам надо что-то с этим делать, — продолжила учительница. — Но мне понадобится вся твоя помощь.

— Конечно!

— Вряд ли нам кто-то поверит, Варя ничего не помнит, мы вдвоём…

— Втроём, на самом деле…

— Ах да, забыла про Лиду, но… она не в курсе, с чем вы тогда столкнулись.

— Надо рассказать ей про сегодняшний день. Чем больше нас будет, тем лучше? — с надеждой спросила Маша, и учительница грустно улыбнулась. Девочка мгновенно всё поняла.

— Конечно, сейчас не время читать морали, но… Теперь ты понимаешь, что одиночка в поле не воин? — мягко спросила Валентина Михайловна и аккуратно поправила круглые очки. — И что иногда нужно быть чуточку гибче?

— Наверное, начинаю понимать… — нехотя признала Иванова.

Глава 8

18 июня 1979, понедельник

Шустрые облака катили по небу свои пузатые серые тушки. Маша дергала ненавистные сорняки, от которых позеленели пальцы и почернело под ногтями, и часто поглядывала на Варю. Та выглядела как обычно, говорила как всегда, шла в том же темпе. Ничто не выдавало происшествия у клуба, и если бы не озабоченность Валентины Михайловны, Маша подумала бы, что ей всё приснилось. Суббота и часть воскресения, что она провела у бабушки, Аграфены Степановны, притупили эмоции, но не стёрли воспоминания. И они терзали её похлеще навязчивых мыслей. А ещё замучила внезапная тоска… Игорь Корзухин так и не появился. Да, она понимала, что между ними должны быть разорваны отношения, для его же безопасности, но ведь она-то сперва должна ему об этом сообщить. А он всё не приходил и не приходил…

— И пошла! И пошла! От бедра! — развязно заржала Верка Исаева, и Маша оторвалась от работы.

Лида Козичева что-то рыкнула в ответ хулиганке и направилась вдоль грядок, изредка пошатываясь от того, что не туда наступала. Вскоре она остановилась около Маши, что тащилась позади всех, села на корточки и стала дёргать сорняки.

— Я всё думала о том, что ты мне рассказала, — тихо начала Лида. — Это же какой-то бред…

— Тогда зачем ты крестик надела? — невозмутимо спросила девочка, давно заметив на шее одноклассницы чёрную нить.

— На всякий случай… — нахмурилась та.

— Но ты же не веришь.

— Маш! Хватит! — разозлилась Лида и бросила травинку девушке под руки. Та спокойно убрала сорняк и улыбнулась. Теперь их было трое. А трое — уже сила!

— Нам надо раздобыть осиновый кол…

— Надо убедиться, что она точно вампир.

— Вари тебе не достаточно?

— Я этого не видела.

— Спроси у Валентины Михайловны.

— Она подошла уже после всего и тоже не может быть уверена, — не соглашалась Лида.

— Тогда снимай крестик! — потребовала одноклассница и встала. Ноги и спина ныли от усталости, и девочка немного размялась.

— Всё равно… Прежде чем вгонять кол в живого человека, надо убедиться…

— Что он не живой. Может, ещё раз ночью сходим посмотреть на бешеного быка? — в шутку предложила Маша и получила в ответ красноречивый взгляд чёрных глаз.

— Почему она не смогла войти в шалаш?

— Может, он из осины?

— Это вряд ли… Ребята натащили досок откуда попало.

— А как ты вообще узнала, что там есть шалаш? — вспомнила Маша вопрос, который уже давно хотела задать.

— Да я с ними его и строила… — призналась Лида.

— Не ожидала…

— С мальчишками легче общаться. Им всё равно… Ну… Ты понимаешь.

— Мне тоже всё равно, — серьёзно сказала Маша, и девочки встретились взглядами.

— Это же тупость, правда, дразнить человека за то, как он родился? — деланно спокойным голосом спросила Лида.

— А ещё тупость ненавидеть за то, что кто-то родился в городе и привык к другой жизни.

— Я никогда тебя не ненавидела.

— Но не упускала возможности задеть.

— Да мимо тебя просто невозможно пройти! — развеселилась Лида. — Маш, ну ты правда фифа. Это я не буду, то не хочу, это — дикость, то — глупость! Сережечки у меня золотые, платьишко новенькое, на вашем старье я спать не собираюсь! — беззлобно передразнила она.

— Хватит, — улыбнулась девочка. — Я никого не хотела обижать, но для меня здесь всё чужое и непривычное. И если у меня есть свои вещи, почему я не могу ими воспользоваться? Я и не думала, что это кого-то может задеть. Честно.

Школьницы немного помолчали, а затем Лида вдруг вытянула грязную руку вперёд.

— Что это? — не поняла Маша и ошеломлённо посмотрела на забитые пылью линии ладошки.

— Это я предлагаю тебе дружбу.

— Не врёшь?

— Нет. Честно!

Иванова несмело протянула руку в ответ и пожала крепкую сухую ладонь одноклассницы.

— Ты никого не задеваешь, просто ты на нас не похожа, — когда с договором было покончено, легко заговорила Лида. — Мы привыкли, что всё по-простому, без закидонов, и какие-то вещи в тебе кажутся нам странными.

— Но вас много, а я — одна…

— Больше нет. А на Люду не обращай внимания. Ей просто значок на грудь давит.

Девочки посмотрели на комсорга в тёмных штанах и футболке.

— Так-то она хорошая, добрая, ей главное не перечить и соглашаться. Тогда она и отстанет. А ты на рожон лезешь. Тебе как будто так и надо что-то ей поперёк сказать! — продолжила Лида.

— Она сама не отстаёт от меня…

— Если бы ты позволила ей помочь тебе, ну, тогда, когда пришла в класс, то была бы для неё ближайшей подругой.

— Но мне не нужна помощь! Почему я должна принимать её просто потому, что кому-то этого хочется?!

Лида дерзко улыбнулась и очень тихо сказала:

— А ты думаешь, яеё во всём слушаюсь и делаю, как она говорит? Я просто не спорю, не иду наперекор, а когда что-то из ряда вон — так и быть, с ней заодно, но во всём остальном… — она многозначительно улыбнулась, и чертенята в глазах запрыгали