– Если хочешь, можешь открыть дверь и посидеть, – предлагаю я, заводя машину для прогрева.

– Не врёшь? – он подозрительно косит глаза в мою сторону.

– Да садись, жалко, что ли. Только, – тут я делаю паузу. – Только лыжи сними.

Колан на мгновение замирает, пытаясь понять мою шутку. Втыкает в снег палки, смотрит на свои старые, видавшие виды лыжи, снимает их и подталкивает ко мне.

– Хочешь, покатайся пока, только далеко не убегай, – говорит он на полном серьёзе, и теперь моя очередь понимать, шутит он или нет.

Колан медленно открывает дверь, нагибается и долго рассматривает салон, потом аккуратно садится. Молча и сосредоточенно разглядывает никелированные тумблеры, датчики, рычажки, проводит рукой по бархатной глади сиденья и произносит протяжно: – Однако-о-о-о-о.

Я нажимаю датчик на двери, и гидравлика плавно откатывает кресло с Коланом назад. Жду реакции.

Колан неспеша достаёт из-за пазухи коньяк и, смакуя, делает пару глотков. Медленно проводит рукой по рулю, обтянутому кожей, переводит взгляд на лыжи, лежащие на снегу.

– Хорошая машина, – задумчиво говорит Колан, похлопывая ладонью по рулю. – Жаль, проходимость плохая. Я на своих лыжах каждый день бегаю к Александре Ивановне. Ни разу не застрял.

Видя, как Колан на глазах начинает хмелеть, и боясь, что выпив ещё немного, он начнёт предлагать мне обмен, – лыжи на машину я намекнул, что хотел бы ещё успеть попариться. Хотя… Если честно, я за тот день так напарился, что никогда его не забуду.

Человек всегда рад своему здоровью. Если, конечно, оно у него есть. По определению рад. Просыпаешься утром – ничего не болит, не ноет, не ломит, не тянет. И так каждый день. Здоровый человек привыкает к такому состоянию, оно кажется ему естественным и вечным. Ни болячек тебе, ни больниц. Хотя иногда попасть в больницу даже полезно. Вернее, попасть в неё – и выйти живым и здоровым. Вот тогда только по-настоящему понимаешь, что такое здоровье. Человек из больницы выходит другим. По-иному светит солнце, поют птицы и зеленеет трава. А если бы не больница? Жил бы себе и жил, не ценя и не замечая, какое счастье быть просто здоровым. Но, как говорится, не было бы счастья – да несчастье помогло.

Не знаю, генетика родителей, регулярные занятия спортом, здоровый образ жизни (никогда не курил, спиртное употреблял мало и крайне редко), но Бог миловал меня – и я до недавнего случая не знал, что такое больничные палаты. Да и вообще, что есть наша медицина, по большому счёту, я не знал. Последний раз был в больнице в молодости, да и то с какой-то несерьёзной болячкой. Как выглядят наши современные больницы, я не очень представлял. Конечно, я слышал по телевизору о разных достижениях в области медицины, читал, что закупается дорогостоящее оборудование, строятся новые больницы и корпуса. Меняется сама система и подход к здоровью людей. Уходят старые, и на их место приходят новые министры и чиновники от здравоохранения. Всё меняется, и к лучшему. По крайней мере, в этом не раз убеждало телевидение Хотя не всё и не сразу, но меняется. Остались ещё, конечно, кое-где старые больницы, с облупившейся штукатуркой на стенах в палатах. Со скрипучими и ржавыми кроватями, с застиранными серого цвета простынями, с оборудованием начала века. Отсутствием порой самых необходимых лекарств. Есть и такое. Но всё это – где-то там, далеко, на периферии, в глубинке.

Я же жил в Москве, на здоровье не жаловался, поэтому мысли о медицине в целом и о больницах в частности меня особенно не посещали. Говоря иногда о здоровье с друзьями или коллегами, я три раза плевал через плечо, стучал костяшками пальцев по столу, говоря: «У меня, слава богу, с этим всё в порядке».

Но проснувшись однажды утром, я понял: не совсем в порядке. То есть совсем не в порядке. В паху справа я ощущал такую жуткую боль, что даже разогнуться не мог. Полежав полчаса в такой позе, почувствовал: вроде отпустило. Жена настаивала, чтобы я срочно ехал в больницу и даже чтобы мы вызвали скорую на дом.

– Да ладно, какая скорая, сам съезжу, если не пройдет, – ответил я, выходя к завтраку.

Так как последние пять лет я жил в Европе, а до этого лет двадцать пять с лишним вообще не обращался в больницу, то передо мной вставал вопрос. Куда ехать? Я имел полис, но вот прикреплён ни к какой поликлинике не был. Жена стала настаивать, чтобы я позвонил друзьям, посоветовался, посмотрел в интернете отзывы о той или иной поликлинике или больнице.

– Да какая разница, милая, сейчас все поликлиники на одном уровне. Да и больницы, если что, тоже оснащены по последнему слову техники, персонал везде первоклассный. Это же Москва. Главный критерий – чтобы поближе к дому», – пытался возразить я.

– Ничего подобного, – не унималась жена, – главное – какой персонал, оборудование и уже потом – расстояние от дома. Побродив по интернету, нашли подходящую поликлинику, она удобно располагалась на одной территории с больницей – тут же обследования проходишь, тут же при необходимости и больница. Не нужно мотаться по разным адресам, сдавая анализы. Через полчаса жена везла меня в поликлинику, на мой первый приём за много, много лет. Интересно, что изменилось за эти годы…

Захожу в поликлинику. Стильного дизайна и нежно-салатового цвета стойка регистратуры напоминала скорее рабочее место секретаря в офисе. С одной лишь разницей: секретари в офисе обычно более молодые. Здесь же сидела старушка. Зато более отзывчивой и милой, чем она, я не встречал. Вдоль стены – ряд мониторов. Их экраны, встроенные в специальные подставки ярко-розового цвета, казались супермодерновыми. У каждого монитора стояли по одному-два человека, пытавшихся записаться на приём к врачу. В основном это были старики да старушки, Старость, как говорится, не радость. Иногда среди них можно было увидеть и молодых. Но они как-то быстро отходили от мониторов. Им, в отличие от стариков, получить талон было делом пустяковым (они делали это в одно касание у расположенных здесь экранов). Старикам было сложнее. Их худые, иногда сгорбленные, фигуры, чаще – одетые в невзрачных цветов одежды, контрастирующие с розовыми ультрасовременного дизайна мониторами, долго стояли, тыча скрюченными пальцами в экран. Глядя на эту картину, я понял: да, наша медицина действительно шагает вперёд, да такими шагами, что старики просто за ней не успевают.

Заполнив все графы специального листа для прикрепления к этой поликлинике, я подаю его той самой милой и отзывчивой старушке в регистратуре. Ещё пара минут – и все мои данные внесены в компьютер. Осталась малая формальность – ко мне на телефон должна прийти смс, подтверждающая то самое прикрепление, после чего я смогу идти на приём.

– Не скажете, как долго ждать смску? – спрашивая я регистраторшу.

– По-разному, – отвечает она.

И тут опять приступ. Я хватаюсь за бок, лицо искажается гримасой.

– Извините, что-то опять прихватило. Я могу сейчас попасть на приём к терапевту? Вдруг что-то неотложное?

Старушка смотрит в компьютер, раздумывая, потом берёт какой-то специальный бланк, заполняет его от руки.