что ли? – стена, за которой в разные стороны двигались расплывчатые фигуры. Эти два обстоятельства соединились у Диппи в голове и породили некую идею.

– Слште, – обратился он к ближайшему джентльмену. – Эт никак Музей восковых фигур?

Джентльмен ему не ответил.

– Эй! – обиделся Диппи и пихнул его в грудь.

Джентльмен упал.

– Прстите! – в ужасе ахнул Диппи. – Я вас не хотел… об… уббить! Вот, глотните-ка ентого, оно вас взбрд… взбдрит!

Он просочился мимо сидящего мужчины, который его высокомерно проигнорировал, и радушно предложил фляжку мертвецу. Но тут его пронзило внезапное подозрение.

– Ну-ка на-ка! – сказал он. – Ты ж ентот… как его?

И щелкнул труп по носу. Раздался характерный пустой звук.

– Ага! – догадался Диппи. – Тепрь мне все ясно. Я же нонеча маненекен. Хршо. Ты, приятель, полежи тут, в стрронке, а я займу твое место. Точчно.

Он осторожно выпрямился. Никто, кажется, ничего не заметил. Остальные мужики в комнате тоже явно притворялись манекенами.

– Молчим, да? – Диппи подмигнул ближайшему соседу. – Штош, работа такая. А шикаррная у вас тут комнатенка…

Он дружески толкнул парня локтем, и тот опрокинулся навзничь.

Диппи скорбно покачал головой.

– Свсем надрался, – сказал он себе. – В свынью.

Он глотнул еще лошадиного снадобья. Кажется, во фляжке осталось уже совсем немного… Ну, по крайней мере, стул освободился, так что можно присесть.

Диппи смутно сознавал, что на него смотрят люди – что вообще-то по ту сторону стекла уже собралась небольшая толпа. В обычных обстоятельствах он бы страшно застеснялся, но, заделавшись нынче восковой фигурой (хитроумный план с витриной напрочь улетучился у него из головы, зато идея с восковыми фигурами радостно вылезла вперед), он разом растерял всякую скромность. На самом деле, подумал он, к этому бизнесу у меня настоящий талант.

Диппи устроился с максимальным удобством, элегантно скрестил ноги, упер руки в боки и устремил милостивый взор на публику. Видно ее было плоховато – на самом деле Диппи более-менее отчетливо различал только собственное отражение в стекле, – зато отражение вышло хоть куда! Он на дюйм приподнял голову, наклонил ее слегка набок, поерзал плечами, поправляя пиджак, и погрузился в подобную трансу неподвижность.

А тем временем снаружи местный констебль по фамилии Джеллико уговаривал народ разойтись.

– Проходим, господа, проходим! Не толпимся! Не занимаем тротуар!

Народ протестовал, но констебль был тверд. Развели тут, понимаешь, безобразие! Совершенно обычная магазинная витрина, посмотрели и будет, не создаем затор! Ну да, довольно шикарно выглядит, но не толпу же теперь по этому поводу собирать.

– Шевелимся! Не задерживаемся!

– Он все-таки это сделал! – негромко поделился с друзьями Бенни. – Одна проблема решена.

– Ему там еще уйму времени просидеть надо, – с сомнением сказала Зерлина. – А люди смотрят… Интересно, свет в витринах на всю ночь оставляют?

– Понятия не имею. На что этот малец там пялится?

Маленький мальчик напротив Диппиной витрины тянул маму за рукав.

– Мамочка! Мамочка! Посмотри на эту куклу. Она икает! – пронзительный детский голосок зазвенел на всю улицу.

– Септимус, ну что ты опять выдумываешь! – мама неохотно остановилась.

Бенни и Гром во власти ужасных предчувствий бочком перебрались через улицу посмотреть, что там происходит. У витрины уже нарисовались двое уличных оборвышей, которые тоже услышали омерзительного Септимуса в его омерзительном матросском костюмчике и подкатили насладиться сенсацией. Они жадно пожирали Диппи глазами.

– Дьявол! Ты только посмотри!

– Должно быть, механический…

Диппи в окне сидел в элегантной позе, совершенно неподвижно. Взгляд его был счастливо пуст. Правда, каждые десять секунд или около того все его тело коротко дергалось, словно к стулу подвели электрический ток.

И минуты не прошло, как оба мальчишки и Септимус с его чертовой матроской уже азартно и громко считали.

– Девять… десять… ИК!

– Вот это щас был хороший! Спорим, он так со стула свалится?

– Восемь… девять… ИК!

– Я прям через стекло УСЛЫШАЛ!

– Как они вообще такое делают?

– Наверняка сжатый воздух.

– ИК!

– Неее, это гидравлика. Спорим, у него трубка проходит прямо через з…

– ИК!

– Септимус, идем же! Приличные мальчики так себя не ведут.

– Мамочка, а что это было за слово на «з»?

– Довольно!

Бенни и Гром тревожно переглянулись.

Констебль Джеллико, успевший отойти довольно далеко, обнаружил, что перед универмагом опять начала собираться толпа, и теперь величественно шагал назад, чтобы рассеять ее во второй раз.

Этого им было надо меньше всего! Бенни пришлось срочно брать инициативу на себя.

Одним махом сорвав кепки с обоих оборванцев, он со всех ног ринулся через улицу прочь.

– Эй!

– Это хто щас сделал, а?

– Вон он! Сматывается!

– Держи его!

Позабыв про икающий манекен, мальчишки кинулись в погоню.

Бенни увел их за собой по Нью-Кату, потом свернул на Ватерлоо-роуд, где и зашвырнул оба головных убора в случайно проезжавший мимо фургон для сбора мусора. После короткого обмена угрозами и оскорблениями пострадавшая сторона побежала догонять свои кепки.

Что ж, еще одна проблема решена.

К несчастью, ей на смену уже спешили другие.

Мистер Пейджет в этот самый момент разбирался с ситуацией, так сказать, изнутри.

Разволновавшись от обрушения стеклянной экспозиции и потери следа, он некоторое время метался по магазину, наскакивая на всех, кто хоть сколько-нибудь напоминал беглого преступника. Сначала он напал на троих джентльменов в черных пальто и настоял на том, чтобы потыкать одному из них в лицо пальцем под предлогом, что тот, дескать, носит маску. Покупатель поднял такой шум, что самому мистеру Гребби пришлось явиться его успокаивать.

– Меня в жизни так не оскорбляли! – громыхал на весь этаж клиент.

– Простите! Простите! – повторял мистер Пейджет, корчась от стыда, приседая и пытаясь ретироваться задним ходом. – Смиреннейше… глубочайше… прошу меня извинить! Просто ваше лицо и вправду выглядит так, будто на вас мас…

– Что?! Да как вы смеете, сэр! Какая неслыханная наглость! – наседал на него покупатель.

Мистер Пейджет заизвивался еще сильнее и врезался спиной в манекен, рекламировавший непромокаемые плащи «Счастливая утка», отчего тот, естественно, с грохотом покатился по полу.

Мистер Гребби поступил просто: он пристально посмотрел на злосчастного Пейджета и поднял одну бровь.

От одного вида мистера Гребби в таком ракурсе у всякого нормального человека начинали трястись поджилки.

– Ну? – сказал мистер Гребби.

– Да! Да! Я сейчас же все подниму! Простите! Простите!

Мистер Пейджет схватил непромокаемый манекен в объятия и взгромоздил на ближайший прилавок, словно свежий труп на стол в похоронном бюро.

– Я его починю! Я все починю! – возопил он, покрываясь потом при мысли обо всем причиненном за один сегодняшний вечер ущербе. – Лично! Останусь после работы и лично починю! Сам! Никакой помощи не надо!

– Вы и так уже причинили достаточно вреда, –