процедил мистер Гребби, у которого были свои причины не желать, чтобы кто-то ошивался в магазине после закрытия. – Вон с глаз моих. Идите!

Положительно уничтоженный, мистер Пейджет попятился и исчез.

Тем временем и правда настала пора закрываться.

Мистер Гребби выпроводил остальной штат и прошел по всему помещению, запирая окна и двери, заглядывая во все шкафы, гардеробные, лифты и вообще в каждый уголок, в котором хотя бы теоретически мог скрываться лазутчик или полисмен. Под конец он еще раз проверил главные двери, где был самым неприятным образом шокирован: из темноты через стекло на него таращились четыре пары глаз. Он чуть не уронил фонарь, но успел поймать его на полпути к полу и кинулся скорее разгонять глаза. Последние, судя по всему, принадлежали группе каких-то детей, которые порскнули во все стороны, стоило ему открыть дверь. Он уже собрался было вернуться в торговый зал, но тут слева донесся взрыв совершенно неуместного хохота. Устремив туда суровый взор, мистер Гребби увидал еще одну компанию праздношатающихся негодяев, которые помирали со смеху перед одной из его витрин.

Возмутительно! Как они смеют! Некоторое время он беспомощно хватал ртом воздух, глядя, как зеваки хлопают себя по ляжкам, держатся за бока, сгибаются пополам, тычут пальцами и делают еще какие-то странные движения руками – неужели хлопают?

– Констебль! Констебль! – вскричал мистер Гребби и решительным шагом двинулся туда, выяснять, в чем дело.

Констебля Джеллико природа явно создавала не для скорости – скорее уж, для солидности, и на сегодня с него, кажется, уже было хватит. Ему уже третий раз за вечер приходилось разгонять толпу перед универмагом – а ведь есть еще и другие улицы, их-то кто патрулировать будет? Подойдя вразвалочку к хозяину магазина, он смерил его крайне неодобрительным взглядом.

– Если вы не в состоянии контролировать своих покупателей, мистер Гребби, – внушительно сказал он, – я буду вынужден попросить вас закрыть ваши витрины.

– Это не мои покупатели! – взвился тот. – Я не допускаю подобный сброд в свое заведение! Пока они находятся на улице, за них отвечает закон, и я хочу, чтобы их немедленно отсюда удалили, вы меня слышите?

Констебль Джеллико величественно шмыгнул носом, но поскольку никакого достойного ответа ему в голову не пришло, он ограничился строгим кивком и зашагал к толчее перед витриной.

С другой стороны улицы, прячась в тени Таргет-эллей, за ним в отчаянии наблюдали четверо – Бенни, Гром и двойняшки.

– Эй! Расходитесь! – забубнил констебль. – Освободите тротуар! Если не разойдетесь, вас ждет штраф за создание препятствий движению!

– Но, констебль, вы только на него поглядите!

– Это ж прям как в театре!

– В цирке!

– В мюзик-холле!

– Не задерживаемся, проходим!

– Вот! Он опять это сделал! Смотрите!

– Ну и ну! На этот раз почти успел…

В перерывах между взрывами хохота публика хлопала руками в воздухе – ловила кого-то, что ли?

Констеблю пришлось повысить голос.

– Здесь имеет место акт гражданского неповиновения самого предосудительного толка. Немедленно разойдитесь и займитесь иной законной деятельностью, иначе я буду вынужден зачитать вам Закон о мятежах и начать производить аресты!

Джеллико ужасно хотелось посмотреть, над чем эти зеваки так бесстыдно ржут, но он боялся, что не удержит себя в руках и присоединится, а это уж точно было ниже его полицейского достоинства.

Если бы он все-таки посмотрел, его глазам предстало бы весьма примечательное зрелище.

В витрине на стуле восседал Диппи. Икота божьей милостью уже оставила несчастного – зато теперь его донимала оса, которая месяцами мирно дремала в каком-нибудь пыльном углу, а именно теперь вдруг решила проснуться. Ее очень привлекли румяные щечки Диппи, и она со всей свойственной природе невинностью пыталась сесть на них и проверить, каковы же они на вкус. Диппи, слыша ее приближение, то и дело принимался свирепо молотить воздух руками, потом спохватывался и снова замирал.

Когда зрители, наконец, освободили тротуар и двинулись прочь, весело похохатывая, жужжа друг на друга и шутливо лупя по воздуху, констебль Джеллико все-таки решился посмотреть на витрину. Как нарочно оса решила отдохнуть на носу одного из других манекенов, и в экспозиции ничего не двигалось – кроме глаз Диппи. Они дико вращались в орбитах, потому что оса пропала из поля обзора, и Диппи мучило тревожное ощущение, что она именно сейчас ползет у него по шее.

Секунду констебль Джеллико созерцал эту необычайную картину, после чего все-таки решил поморгать и протереть свои собственные глаза. Это действительно помогло. Когда он посмотрел опять, взгляд манекена был устремлен строго вперед – то есть, вообще-то на него, Джеллико, и общий эффект этих выпученных, налитых кровью глаз вкупе с разлагающейся мучной плотью щек был столь силен, что бравый служитель закона в ужасе отшатнулся.

Оставалось надеяться, что его никто не видел.

Надо, пожалуй, пойти и сказать мистеру Гребби, чтобы он убрал этот кошмарный экспонат из витрины, как угрозу общественной безопасности. Может, это, конечно, новая мода такая, но увидь эту страхолюдину, скажем, нервная лошадь, и пиши пропало – дорожный инцидент.

Увы, мистер Гребби уже удалился в магазин, и двери стояли закрытые. Констебль Джеллико на всякий случай подергал их – так, для проформы, – потом натянул свой шлем поглубже на потеющую лысину и зашагал в сторону Блэкфраерс-роуд со скоростью примерно три мили в час.

Плацдарм был свободен.

– Слава богу! – выдохнул Бенни. – Слушайте, что этот старый клоп там делает, а?

– Я думаю, подает нам сигналы семафорной азбукой, – глубокомысленно сказал Гром, внимательно наблюдая за происходящим в витрине. – Он уже показал «X», «T», «З»… и «Ф».

– А ты уверен, что он буквы знает? – усомнился Бенни. – Жаль, что Гребби не выключил чертов газ, тогда Диппи мог бы спокойно вылезти из витрины и пойти открывать нам дверь. Кстати, а где Брайди? Ни на кого в этом мире нельзя положиться!

Брайди тем временем была страшно занята. Они с Акуленышем Бобом расследовали другую загадку – восковой фигуры, за которой охотились сразу два (три, если считать француза) набора бандитов.

– Я так думаю, – поделилась она с братом, – кто-то добрался до нее, пока Гром не видел, и спрятал в ней что-нибудь ценное.

– Брульянты, – выдвинул версию Акуленыш.

– Ну, например. Потому что сама по себе она точно гроша ломаного не стоит. Поэтому, сдается мне, нам надо ее вскрыть и посмотреть.

Они сидели у себя, наверху, – и куклу для безопасности затащили туда же. Остальное семейство собралось на кухне, откуда доносились звуки музыки: дядя Пэдди наяривал на вистле, а мистер Суини – на скрипке, так что в данный момент спальня, которую