Всю оставшуюся ночь проворочался в тревожно сне, то и дело кидая взгляды на смартфон. Она не позвонила. А вот вся постель, простынь, наволочка и одеяло пропахло конфетным девичьим запахом. Утром я нашел себя, яростно вцепившимся в одеяло, будто в нежное девичье тело. А потом аж зубы свело от разочарования, что это не так.

Завтракаю без аппетита. В ванной задумчиво разглядываю красивый кружевной бюстгальтер. Теплый от полотенцесушителя, точно только что побывавший на разгоряченном женском теле. Тьфу ты, у меня стройка целого отеля в Сочи, а я тут над бабскими тряпками размышляю! Хватаю его, сминаю тонкое кружево. Засовываю в кейс от ноутбука. Отдам Овечкиной самолично. Чтобы не смущал меня, и не напоминал мне более о ней!

Еду в автомобиле, и почему-то ловлю себя на том, что хочу улыбнуться. Интересно, чему? Противному мелкому дождю? Низким тучам? Колдобинам на дороге? Или тому, что накануне у меня была охренительная близость с девушкой? Да, не сдержался. Да, повелся на ее провокации. Но ведь было же классно!

МИХАИЛ ВОРОНОВ

— На, глянь, сверь все данные и даты! — швыряю на ходу файл со сметой вздрогнувшей Татьяне.

Та, бледная и не выспавшаяся, смотрит на меня затравленно:

— З-здравствуйте, Михаил Захарович. К-кофе будете?

Кофе я может и не прочь выпить, но сначала мне нужно увидеть Кирилла и обсудить одну интересную мысль.

— Я сказал тебе хоть слово про кофе? — вздергиваю бровь наверх, полностью игнорируя ее приветствие.

— Н…нет, простите.

— Вот и займитесь моим поручением! — рявкаю на глупую секретаршу.

Швыряю кейс с ноутбуком на свой стол, и засунув руки в карманы, направляюсь в кабинет к брату. В приемной меня встречает Ангелина Красавина. Единственная нормальная девушка во всей нашей компании. Разумная, не ленивая, расторопная. Рыжеволосая красавица. Фамилия ей под стать.

Рассматриваю ее с позиции основного мужского инстинкта. Вот все при ней: стройная, округлые бедра, высокая грудь, ухоженная, одевается строго согласно дресс-коду, но в душу лезет образ встрепанной, вечно испуганной Овечкиной, и где-то внизу живота разливается приятное тепло. Ангелина — несомненно красавица, но Кристина, глупая, неразумная, взбалмошная, тупенькая — больше мне по душе. Намного больше. Надо будет сейчас к Пузырю зайти по дороге. И ее увидеть.

— Доброе утро, — шмыгает носом Ангелина, надевая на розовые, припухшие точно от слез глаза, очки.

— Доброе, Ангелина. — с ней мне хочется общаться намного больше, чем с собственной секретаршей. — Кирилл у себя?

— Нет, Кирилл Захарович еще не подошел. — бледнеет Ангелина, и почему-то прикладывает ладонь к шее.

— С вами все хорошо? — интересуюсь я.

— Да… простите… — лепечет Ангелина, а потом резко отъезжает на кресле от своего стола, и срывается с места, едва ли не поскользнувшись на шпильках.

Чего это с ней? В недоумении выхожу вслед за выбежавшей девушкой в коридор. Женская ладная фигурка исчезает за дверями дамской комнаты.

Понос? Или отравилась чем-то? Но это меня не волнует. Пусть Кирилл разбирается со своей секретаршей сам. У меня у самого сплошные дуры: что Татьяна, что Кристина! Кстати о последней.

Спускаюсь вниз, на этаж бухгалтерии. Ураганом врываюсь в женское сонное царство. Как не пытаюсь себя контролировать, взгляд все равно ищет и выцепляет из серой бабской массы ее! Бледная. Очень бледная. Вид уставший, будто она всю ночь пахала от заката до рассвета. И если бы она вчера при мне не продрыхла весь рабочий день, я бы поверил, что бедняжка упахивается вместо отдыха.

Скольжу по ее милому кукольному личику. Не могу не обласкать взглядом ее губы. Я терзал их вчера, будто с бабой тыщу лет не целовался.

Опускаю взгляд на ее блузку, пытаясь понять, есть ли там лифчик, или она приперлась без него. С нее станется. Хмм… кажется, есть. Вот почему не позвонила мне. Конечно, у нее есть запасные тряпки. Было бы странно, будь у девушки всего один комплект белья…

От взгляда на ее округлые формы становится жарко. Очень жарко и кровь по привычке отливает от мозга, чтобы подпитать кое-что другое, твердое и внушительное. Так, стоп. Надо это срочно исправлять. Почему я в присутствии этой овцы превращаюсь в тупого похотливого самца? Перевожу взгляд с девичьей груди на глаза. Испуганные, зеленущие, они мечутся по моему лицу, обжигая меня в свою очередь.

Млять, ну и жаркие у нас с ней гляделки! Я просто загипнотизирован ей. Уже не соображаю, нахрена сюда припер, и что делать дальше. Я лишь хочу выхватить ее из-за стола, закинуть себе на плечо и отнести в укромный уголок, чтобы повторить вчерашнее.

— Михаил Захарович! — скрипит дверь Пузыря, — Как хорошо, что вы зашли! Я как раз к вам собирался!

Я трясу головой, и с трудом отрываю взгляд от Овечкиной, чтобы перевести его на Гаврилу.

— Идемте, Михаил Захарович, у меня к вам огромная просьба!

* * *

— Помощница мне в поездку нужна, Михаил Захарович! — лебезит передо мной Пузырь.

— Дорос что ли до личного секретаря? — хмыкаю я.

— Много расчётов, шеф, цифр, боюсь одному мне не справиться, — не обращает внимание на мою грубость главбух.

Ну и дела… Да уж, если на Красавину еще можно положиться, то вот на Татьяну… вообще ее что ли уволить нахрен?! Гаврила тоже только орать может на своих баб.

— А кого ты хочешь в Сочи взять? — прищуриваюсь я.

— Ольгу Васильевну.

— Эту старую воблу? Хочешь попялиться на ее целлюлит в купальнике?

На самом деле, ничего против целлюлита и возраста своих сотрудниц я не имею. Но Ольга Васильевна — первая сплетница и крайне мерзкая женщина, толку от нее будет не больше, чем от моей Татьяны.

— Ну не Овечкину же с собой тащить. — брезгливо оттопыривает губу Гаврила.

А меня как током сшибает от этой мысли.

— Чего ты против Овечкиной имеешь?

— Да она же тупая как пробка. Еще и воровка. — присовокупливает Пузырь.

Мне становится неприятно. Будто значимого для меня человека опустили.

— Все ошибаются. — возражаю я. — И она платит за свой поступок. А на счет тупости: это твой сотрудник, Гаврила, натаскай ее по этой сделке. У тебя еще четыре дня впереди.

— Шеф, вы сейчас серьезно? — Гаврила белеет от злости.

— Я похож на шута? — рычу я.

Рычать-то рычу, но вот на душе сразу как-то спокойнее становится. Пригляжу за этим горем луковым в поездке, а то мало ли что без меня с ней случится. Она ведь ребенка моего вынашивает, как никак. То есть, просто ребенка. Просто ребенка, я сказал!

КРИСТИНА