— Угу.

— И под защитой! — присовокупливает засранец.

Ох, послал бы я его по известному адресу, да вот при Овечкиной приходится сдерживаться. Да и поздно защищаться, когда девушка уже беременна. Раньше надо было думать. А теперь оно само не рассосётся. Хотя это не мои проблемы. Хочет Овечкина рожать — вперед и с песней. Вот только я к этой песне не буду иметь никакого отношения! Не буду, сказал!

Теперь звонит ее телефон.

Кристина смотрит на экран с испугом. Охает потихоньку.

— Кто это? — бесцеремонно интересуюсь я.

— Гавриил Генрихович. — еще горше произносит девушка.

— Ответь. — приказываю я.

— Да. — принимает входящий девушка. — Я… я не в офисе.

— А где? — рявкает старый хрен с такой силой, что я прекрасно слышу его раздраженный голос. — Овечкина, ты в конец ох… ла?! Где тебя черти носят? С дуба рухнула, посреди рабочего разгуливать хрен пойми где?!

На Кристине лица нет. Мне снова становится неприятно. Я ее директор. И я ее забрал. И только мне дозволено орать на нее и срываться. Только мне! И никому больше!

— Дай телефон! — требую я.

Кристина покорно вкладывает дешевый аппарат мне в ладонь.

— Какие-то проблемы, Гаврила?

— А-а-а… — замолкает на полуслове главбух. — Михаил Захарович? Это вы?

— Допустим.

— Ну… я… Овечкиной.

— Я слышал.

— Я… вы сами сказали подготовить ее…

— Решил подготовить ее самолично. — рявкаю в телефон.

Гаврила замолкает, а я не так-то сильно и вру. Я подготавливаю ее. Занимаюсь ее гардеробом. Тоже важная часть делового имиджа нашей компании. Вон, Ангелина Красавина, секретарша Кирилла, всегда одета со вкусом, Татьяна моя, прости-Господи, тоже не отстает, одна Овечкина на их фоне, точно бедная родственница из провинции. Но это дело поправимое. Одену Кристину точно конфетку. Куплю ей, все необходимое. Лишь бы только не упрямилась, Овечка моя.

— Понял, Михаил Захарович, тогда нашу с ней подготовку переношу на завтра.

— Правильно понял. — хмыкаю я. — Сегодня я забираю Кристину на весь день.

Кристина удивленно хлопает ресницами в мою сторону. Вот уж наивное дитя. Или хорошо притворяется. Но если так, то ей нужно выдать премию за лучшую женскую роль.

— Забери. — возвращаю аппарат ей обратно. А потом сворачиваю на подземный паркинг ресторана, где частенько обедаю. — Проголодалась?

По ее виду понимаю, что попал в точку.

— Ты не завтракала?

— Нет. — мотает головой.

— Почему? — удивляюсь я.

— Токсикоз… был…

Уф! Это слово заставляет мои зубы свести от отвращения. Я прекрасно помню как часто Эвелина манипулировала мною с этим самым токсикозом. Но Овечкина вроде как не пытается. И токсикозом ни одна женщина больше меня не проведет. Даже Овечкина! Это состояние выдумали себе женщины, чтобы подчинять и контролировать мужчин, а заодно прикидываться слабыми и беспомощными.

— Токсикоза не существует! — хмыкаю я авторитетно.

— Угу. — Кристина смотрит на меня, как на идиота. — Меня просто так тошнит от всех запахов на свете.

— Не прикидывайся! — одергиваю ее, иначе мое хорошее расположение к тебе уйдет так же быстро, как возникло.

КРИСТИНА

Ох не к добру это все. И его щедрость, и его хорошее ко мне расположение. Наверняка какую-то гадость задумал. Но ни уйти от босса, ни убежать, я пока не могу, поэтому подчиняюсь ему.

Он щедро накормил меня в ресторане, что было весьма кстати, потому что желудок мой из-за токсикоза, которого по словам Михаила не существует, был девственно пуст. А сейчас припарковывается к полупустой стоянке огромного торгового центра.

— Зачем мы тут?

— Увидишь. — загадочно отвечает Воронов.

Я выбираюсь из машины, босс ставит роскошное авто на сигнализацию, ровняется со мной. На переходе пусто, и я смело ступаю на зебру. Но тут, как черт из табакерки, возникает автомобиль. Михаил реагирует молниеносно. Хватает меня за талию, и рывком подталкивает к тротуару.

Я даже испугаться не успеваю, а вот Михаил, все еще сжимая меня, напрягает побелевшую челюсть.

— По сторонам смотреть надо! — рявкает он на меня.

— Но я была на переходе, это машина должна соблюдать правила…

— Одни мудаки за рулем! — продолжает злиться босс, — Поэтому ты должна быть осторожна! Даже на переходе! Ты беременна и несешь ответственность за моего…

Тут Михаил обрывает свою пламенную речь, и вложив мою ладонь в свою горячую лапу, буквально вталкивает меня в раскрывшиеся двери ТЦ.

— Вашего? — переспрашиваю я. — Вашего ребенка вы хотели сказать? Вы же не имеете к нему никакого отношения.

Боже, Овечкина, заткнись! Чего ты несешь? Не зли льва, пока он не разодрал тебя как глупую овцу!

Михаил, тащивший меня до этого за руку, резко замирает. Я по инерции продолжаю двигаться и врезаюсь в его мощную грудь. Зарываюсь носом в ткань его пиджака. Как же он пахнет! Его запах бьет по моим рецепторам, заставляя низ моего живота напрячься и сладостно сжаться в трепетном спазме.

Но весь мой трепет слетает мигом, едва лишь я вглядываюсь в его суровое лицо, в котором залегла тень. Сейчас он меня убьет. Мы продолжаем стоять посреди холла, нас огибает редкая толпа безучастных прохожих, а Михаил смотрит на меня так, будто выбирает: голову мне оторвать, или с крыши скинуть.

Наконец, он поднимает ладонь. Бить будет? Я в ужасе наблюдаю за этим действием. Леша тоже меня бил. Это страшно. Это не должно повторяться. Но я ничего не могу сделать против крупного мужчины, стоящего вплотную ко мне. Я только зажмуриваюсь с такой силой, что искры сыплются из глаз. Я верю, что так мне будет легче перенести боль.

Но вместо удара я ощущаю легчайшее невесомое прикосновение к своей щеке. Несколько шершавых пальцев проводят вверх-вниз по моей коже, а потом чувственным, каким-то бесстыдно-интимным жестом заправляют выбившуюся прядь мне за ухо. Ушко тоже ласкают так, что у меня мурашки бегут по всему телу.

— Просто береги себя. — обжигает мои губы горячее мужское дыхание.

А затем меня снова тянут за собой, так и не отпустив мою руку, и не дав опомниться от небольшой, но столь значимой для меня ласки.

Это что сейчас такое было? Михаил впервые за время моей беременности проявил заботу о ребенке? Да, он не признал этого, и не признает никогда, но он думает о моей беременности. Он помнит о малыше и оберегает меня вместе с ним. Может, еще не все потеряно? Во мне поднимается теплая волна женского умиления. Возможно, когда его малыш появится на свет, сердце безжалостного босса дрогнет и он примет своего ребенка? Сомнений в этом масса, но все же сейчас, своим поступком он заронил семя надежды в моем сердце. И в сердечке малыша. Нашего с ним малыша…