– Последнее предложение наиболее реальное из всех.Поехать куда-то на недельку…

– Нет, ты неправильно поняла! – выкрикнулон. – Я готов хоть сию минуту сочетаться законным браком, но ты…

– Мы разве пили на брудершафт? – не удержалась я.

– К чертям собачьим! Ты моя невеста, и за это надовыпить! И не думай, теперь не отвертишься! Я тебя дожму! Говори, куда ты хочешьпоехать?

У меня в сумке запел мобильник.

– К черту! – пылко воскликнул Рыжий. – Неотвечай!

– Исключено! – сухо ответила я. Он уже начинаеткомандовать!

– Динь-Динь, это ты? – осторожно спросил отец. Япочти забыла свое детское прозвище – Динь-Динь…

– Да, папа, здравствуй!

При слове «папа» Рыжий облегченно выдохнул.

– Девочка моя, как я рад тебя слышать, когда Ариша мнесообщила о твоем звонке, я сперва даже не поверил… Ты действительно в Москве?Надолго? Где ты остановилась? Бабушка будет счастлива! Ты умница. Тогда всеполучилось так глупо, ты должна понять и простить, впрочем, ты, вероятно,поняла и простила, да?

– Папа, я сейчас не дома и не одна, давай поговорим привстрече.

– Ты там с мужчиной, наверное? Ничего, к отцу ревноватьглупо и грешно! Я утром буду в Москве, выеду сегодня «Стрелой», и мы увидимся!Ты в курсе, что у тебя есть брат?

– Разумеется, мне сказала Мура.

– Ты у нее остановилась?

– Нет, нет.

– Динь-Динь, знаешь, я всегда верил, что в одинпрекрасный день все у нас образуется… и мы поймем друг друга… Вот ты и созрела.

– Да, наверное.

– Хоть в двух словах скажи, как твои дела?

– Сейчас все хорошо, папа.

– Я просто не могу дождаться… А может, ты встретишьменя на вокзале? Хотя нет, я в поезде не засну, я и так не помолодел, а послебессонной ночи и вовсе! Нет, лучше сделаем так – ты приедешь к нам обедать, апосле обеда решим, может, прямо сразу махнем на дачу, к бабушке!

– Давай завтра созвонимся, когда ты приедешь.

– Никаких созвонов! В два часа ждем тебя! Познакомишьсяс Аришей!

– Она, наверное, мне в дочери годится? – неудержалась я.

– Узнаю тебя, Динь-Динь! Но нет, она всего на десятьлет моложе. Ну все, девочка, до встречи! Целую тебя и дрожу от нетерпения!

…– Ты почему так побледнела? – озабоченно осведомился«жених».

– Это долго объяснять.

– И все-таки… У тебя сложные отношения с отцом?

– Да, – коротко ответила я, чтобы не пускаться вобъяснения.

– Ты не хочешь об этом говорить с первымвстречным? – Могу поклясться, что в его голосе прозвучала искренняя боль.

– Дело не в этом. Как раз с первым встречным можноговорить о чем угодно, поговорили-разошлись. А тут, боюсь, так не получится.Отложим пока…

Он просиял.

В голове и в душе был полный сумбур. С одной стороны, явсе-таки обрадовалась звонку отца, его, как мне показалось, искренней реакции,но, с другой стороны, этот звонок сбил то волнующее романтическое настроение, вкоторое меня привели бурные объяснения этого рыжего… Хорошо бы отрешитьсясейчас, пока, от мыслей о завтрашней встрече. Как говорит Додик: «Зачемвзбивать коктейль чувств?» Действительно, лучше не взбивать, но он взбилсяпомимо моей воли, а, как известно, коктейль уже не разделить на составляющиеего ингредиенты…

– Динь-Динь… Надо же… – тихо проговорила я.

– Что?

– Отец в детстве звал меня Динь-Динь… Кажется, этооткуда-то из классики, я не помню.

– Динь-Динь? Ох, как мне нравится! Можно я тоже будутак тебя звать?

Он, по-видимому, уже безвозвратно перешел со мной на «ты»…

– Зови, если нравится.

– Ах, как хорошо – Динь-Динь. Как зовут вашу жену? Еезовут Динь-Динь… Как «колокольчик фарфоровый в желтом Китае».

– Что?

– Это Гумилев… – почему-то покраснел он. – Вылюбите Гумилева? То есть ты любишь Гумилева?

– Люблю, но этих стихов не помню. В моей московскойюности Гумилева не издавали, а у бабушки был только один маленький сборничек,еще дореволюционный, да и то без обложки. А потом мне было как-то не до стихов…А когда стихи понадобились, до Гумилева руки не дошли…

– Я тебе подарю Гумилева.

– А скажи, откуда у военного моряка и предпринимателятакая любовь к поэзии?

– Мама преподавала русский и литературу. По-настоящему,не ради галочки… И меня пыталась приобщить… Но я предпочитал гонять в футбол,строить модели кораблей, словом, мне было не до стихов. А в восьмом классе ясмертельно влюбился, и к тому же без взаимности, страдал ужасно, теперь дажевспомнить стыдно…

– Страдать от любви разве стыдно?

– В принципе нет, я и сейчас страдаю! От любви к тебе!

– А что же со стихами?

– Мама, видя такие мои страдания, подсунула мне томикГумилева, это было то, что надо! Экзотика, путешествия, любовь…

– Но почему же ты выбрал военную стезю?

– Море! Я мечтал о море! А мама погибла, попала подмашину, отца я не знал, а мамин брат, он военный моряк…

– Понятно… Моя мама тоже совсем рано умерла.

Он взял мою руку и стал целовать… И был такой милый, близкийи понятный в этот момент.

– Динь-Динь…

– Что?

– Динь-Динь, знаешь, я, когда тебя увидел там, в саду,я сразу расчухал, что ты – мой идеал, а сейчас понял, что всегда мечтал, чтобымою женщину звали Динь-Динь!

– А меня в детстве это прозвище раздражало.

– Почему?

– Сама не знаю. А как тебя звали в детстве?

– Рыжий, Серый, ничего интересного.

– Серый мне не нравится, а вот Рыжий… можно я будузвать тебя Рыжий?

– Конечно!

– Рыжий, налей мне еще вина!

– Сию минуту, Динь-Динь!

– Рыжий, мне хорошо сейчас! Ты мне нравишься, Рыжий!Знаешь, мне завтра предстоит встреча с отцом, я его не видела десять лет, унего за эти годы появился сын, а есть еще дочь, которую я тоже никогда невидела, а еще бабка, с которой я не встречалась и вовсе больше двадцати лет, ия не знаю, как это все будет… Но почему-то совсем не волнуюсь, это из-за тебя,Рыжий! – У меня слегка заплетался язык, слишком много выпила этогобархатного вина.

– Я люблю тебя, Динь-Динь!