Так продолжалось до тех пор, пока его независимость не стала угрожать ей. Тогда-то она и решила оставить его для себя. Он разрушил ее жизнь. И теперь, нравится ему или нет, он заплатит за все: сначала будет жить рядом с ней, а потом станет ее сиделкой и слугой. Были моменты, когда казалось, что он вот-вот покинет ее. Армия была самым опасным ее соперником, но вовремя случавшиеся с нею непритворные приступы оставили Брайана в ее руках. После окончания войны она устроила его на работу ассистентом-продавцом в художественный магазин. Магазин находился недалеко от дома, и, значит, он по-прежнему готовил ей ланч. Брайан ничего не смыслил в маркетинге, но давно увлекался рисованием. Он так и служил там до пенсии ассистентом-продавцом. За это время многие молодые, пришедшие в магазин позже, обошли его по службе. По ее мнению, он зарабатывал достаточно для них двоих, и потому только он сам был причиной своей злости и недовольства. Дважды безоблачная старость миссис Воттс оказывалась под угрозой появления невестки, но каждый раз ее удачно и как будто невпопад рассказанные истории о неприглядных недостатках сына спасали положение. Последней претенденткой на роль невестки была властная леди Ален; ее не остановили рассказы об эгоизме и жестокости Брайана. Но сопротивление железной леди было сломлено раз и навсегда сообщением миссис Воттс о гомосексуальных наклонностях сына, хотя она даже не знала самого этого слова. Читала в каких-то книгах, что некоторые мужчины развлекаются с другими мужчинами. Она ни секунды не верила в вероятность существования этих грязных отношений, но это здорово сработало. Непробиваемая Ален была готова мириться со многими недостатками и терпеть лишения ради создания настоящей семьи, но, услышав эту новость, она сразу оставила все попытки и исчезла навсегда.

С той поры Брайан время от времени слабо протестовал. Постепенно его выпады участились и набрали силу. Теперь он редко улыбался, а ей никогда — спасшее его когда-то от смерти оружие давно было забыто и вышло из употребления. Все последние годы он выполнял свои обязанности с раздражением и молчаливым отвращением. Но это не трогало миссис Воттс. Так устроены все мужчины, и поведение сына ее ничуть не удивляло. Однако за последние дни все изменилось. Она уже несколько раз замечала беспричинную улыбку на его лице — это было плохим знаком. Миссис Воттс предпочитала мрачное, непримиримое сражение подозрительному фальшивому миру. Улыбка означала, что он что-то замышляет, и страшнее всего, что в скрываемых от нее планах ей наверняка не было места. Она зорко следила за ним из своего угла, притворяясь, что читает книгу. Брайан что-то писал на большом листе чертежной бумаги, облизывая губы и улыбаясь. Неожиданно она почувствовала, что больше не может выносить неизвестность и его полную отстраненность. Прокричала ему, что хочет чая, хотя вовсе не хотела этого. Он тут же встал и прикрыл секретный лист промокательной бумагой. Теперь она была точно уверена, что он скрывает от нее что-то и ей необходимо раскрыть очередной заговор. Услышала, как он открыл кран на кухне, и собиралась было броситься к его столу. Нужно было успеть добежать до стола и вернуться, чтобы он застал ее с книжкой на обычном месте. Вовремя вспомнила, что бегун она теперь никудышный, к тому же ее пугала реальная опасность впопыхах переломать свои хрупкие старые кости. Это значило дать ему серьезный повод избавиться от нее. Иногда, в самые черные моменты, он угрожал ей этим:

— Дом на Закате ждет тебя.

Устрашающая перспектива. Она слышала об этом доме для престарелых от соседки сверху, которая определила туда свою мать. Теперь старая вдова снизу собиралась туда же. Миссис Воттс оставалась последней на вычищенных от старья этажах, позоря молодой дом своей дряхлостью и недержанием. Она не хотела отправляться в Дом на Закате. Нет. Она не желала сидеть взаперти в курятнике с дюжиной вонючих старух, не контролирующих себя, и ждать редких посетителей, не чаявших поскорее сбежать из этого смрада. Временами ее посещали мечты о доме для господ преклонного возраста «Петунья» — это было фешенебельное место, она читала о нем в воскресной газете. Живо представила себе, как там все устроено — почти как в шикарном отеле: толстые ковры, устилающие каждый сантиметр пола, своя ванная в двух шагах от кровати. Еду приносят по твоему звонку, и цветной телевизор к твоим услугам. Ей бы там понравилось. Ради того чтобы оказаться в такой роскоши, она готова уйти с пути сына. Но «Петунья» — заведение для богатых и поэтому навсегда останется только несбыточной мечтой.

— Поторопись с чаем, — прокричала она от безысходности и плюнула с отвращением на потертый ковер.

Брайан вернулся с чайным подносом в руках. Поставил его на стол и тут же проверил, не сдвинут ли секретный лист под промокательной бумагой. От него веяло глубокой враждебностью и воинственностью, и миссис Воттс была рада, что решила пока не вмешиваться в его дела. Он опять улыбался. Надолго ли хватит ее терпения, чтобы выносить эту пытку? Она вздохнула, вспомнив о «Петунье», и все-таки не смогла утерпеть:

— Чему ты улыбаешься?

— А ты все должна знать?

Его слова, казалось, обещали новую ссору и перепалку, но, говоря это, он продолжал улыбаться. Было ясно, что он не выдаст себя.

— Ты что-то замышляешь против меня. Ты пишешь письмо в Дом на Закате. Ты запрашиваешь сведения о свободных местах.

Он поднял свой лист и показал ей. С ее места ничего нельзя было прочесть. Однако написанное не было похоже на письмо.

— Разве это похоже на письмо? — спросил он, все еще улыбаясь.

Как она сожалела сейчас, что не придушила его давным-давно в детской кроватке.

— Это список вещей, которые я должна взять с собой. — Ей было необходимо переломить слишком благодушную обстановку. — Мне не понадобится много в Доме на Закате. Они выдают там даже ночные сорочки. Из простой белой фланели. И простые тапочки, и желтое простое мыло. Я слышала об этом. Но я не пойду, я не собираюсь, — уже кричала она. — Я вызову полицию!

Он наконец перестал улыбаться. Это немного успокоило ее.

— Кто сказал тебе о Доме на Закате?

— Но ведь никакого другого нет. — Она продолжала ворчать. Но после некоторой паузы прибавила: — Кроме дома «Петунья».

Она посмотрела на него — хитрая улыбка пробежала по его лицу. Эта улыбка была адресована ей.

— Тебе, правда, придется ограбить банк, — подытожила она и улыбнулась такой же хитрой улыбкой. Она понимала сейчас, что где-то глубоко, под толстой неподатливой кожей, они очень похожи и на самом деле крепко связаны друг с другом, и вместе противостоят армии молодых соседей, осаждавшей их сверху и снизу.

Брайан налил ей чаю.

— Я подумал, не устроиться ли мне на почасовую работу. Мне сказали, что детской библиотеке требуется сотрудник на послеобеденные часы. Три раза в неделю.

— Но нам вполне хватает и того, что есть, — защищалась она.

— Мне хотелось бы выходить куда-то ненадолго. Ты могла бы оставаться одна несколько часов.

Сейчас она была не в силах больше препираться, потом еще будет время выказать ему свое возмущение.