Аккуратная незастекленная этажерочка, где выстроены вбезукоризненном порядке штук тридцать фарфоровых фигурок – снова ничегораритетного, в основном «элфэзэшки», самые старые – ровесницы Смолина, хотя нанепосвященного, конечно, впечатление производит…

Черная рамка, где на квадратном метре темно-вишневогобархата укреплено штук сорок медалей. Лабуда, если честно – конечно, сыщетсясреди них и начало двадцатого, и конец девятнадцатого, и даже серединаозначенного, но опять-таки ни тени уникального, все эти регалии вешались чутьли не каждому второму в свое время, чеканились тиражами громадными, самойдорогой цена баксов двести, зато смотрятся…

Смолин хмыкнул: насколько все-таки одинаковым зигзагомпутешествовали у них с Кащеем мысли насчет «кроличьего огородика» – а впрочем,удивляться нечему, чуть ли не всякий себе оформил бы такие вот «отвлекалочки»…

На консольке в углу – здоровенная коняшка из потемневшей отвремени бронзы. Идиллически стоит себе у изгороди, спокойно пялится вдаль,насторожив уши. Хорошая коняшка, лет сто ей, не меньше – но ведь не Лансере,ох, не Лансере…

Смолин глянул на часы. Он уже четыре минуты находился здесь,а в дверь никто не ломился, не грохотал по лестнице берцами, не обкладывал –пожалуй, и обойдется, а? Взять, конечно, могут и на выходе, так оно надежнее,чтоб непременно с поличным – но телефон-то молчит. Правда, могли давно ужеповязать и мужиков… стоп, стоп! Это уже нежное дыхание паранойи – ну какоголешего кто-то будет вязать людей только за то, что они сидят в машине уподъезда, ничего не нарушили, ни они не в розыске, ни машина…

Прикрикнув мысленно на себя, Смолин повернулся к книжнойполке – их тут было четыре, но его интересовала только одна. Аккуратно вынулчетыре темно-зеленых тома Диккенса – с девятого по двенадцатый. Открыласьпрямоугольная дверка, светло-коричневая, с черной каймой, на вид похоже накрохотный сейф, благо и замочная скважина имеется. В которую идеально входиттретий, самый маленький ключ со связки.

Дверца исправно открылась – но там оказались не полочки, а,как обещалось, десять черных квадратных кнопок. Нажимаем, как наставляли –семь, три, семь, ноль…

Раздался звонкий металлический щелчок, ничего вроде бы неизменилось, но, легонечко потянув на себя полку (там с обеих сторон два удобныхкрючочка были прочно приделаны, якобы какие-нибудь маленькие картиночки вешать,а на самом деле – ручки), Смолин почувствовал, что она подается, накатываетсяна него.

Приналег. Вскоре весь стеллаж, шириной около метра и высотойвровень с остальными, неподвижными, отделился от соседних примерно на метр, атам встал прочно. Обойдя его, Смолин заглянул с изнанки. Ага, вот оно что –внизу и вверху по два толстых металлических штыря, судя по виду, стальные,выходят из пазов, выдвигая полку в комнату… Добротно сделано. Что ж, большуючасть жизни Кащей был технарем, и неплохим, достаточно высоко поднялся к пенсиина «Шантармаше». Квартиру эту он купил году в восемьдесят восьмом – и сразу же,надо полагать, переоборудовал. Вполне возможно, в одиночку, собственнымируками, он тогда был весьма даже крепок, помнится. И никто за двадцать почтилет не догадался, что квартира-то трехкомнатная…

Смолин вошел, нашарил выключатель именно там, где ожидал. Нуда, обычная комната, шторы задернуты, посреди – удобное кресло, и более никакоймеблировки, разве что высокий шкафчик в дальнем углу. Зато по стенам, постенам…

Глаза разбегались, не в силах задержаться на чем-токонкретном. Челюсть, должно быть, отвисла, и вернуть ее на место не былоникакой возможности. Холодняка не так уж много, штук десять, в основномпланшеты с наградами, сплошь покрывшие стены…

Снизу ударило в напряженные глаза ритмичное мерцание. Онвыхватил двумя пальцами мобилу, но это было не сообщение – высветился номерШварца.

– Дашка с тремя шнурками, на той «восьмерке», –послышалась придушенная скороговорка. – В подъезд поканали!

– Понял, – откликнулся Смолин и отключился.

Решение следовало принимать молниеносно. Знает или нет? Ну,даже если и знает, уйти отсюда он решительно не в состоянии. С Дашкой трое, нои с ним не меньше. То, что она притащилась в полночь, без родителей, уже самопо себе свидетельствует: маловато легальности у такого визита. Нет уж, ни одинантиквар на свете не ушел бы без драки отсюда …

Он действовал молниеносно, словно пресловутый ниндзя –метнулся наружу, погасил везде свет, потянул на себя полку (благо изнутри этосделать еще легче, на обратной стороне стеллажа присобачены высокие никелированныепоручни…), ага, вот он, справа, рычаг, открывающий потайную дверь изнутри – нув самом деле, изнутри хозяину не нужен шифр…

Вновь звонкий щелчок, дверь плотно вошла в гнездо – хорошиминженером был покойничек… Погасил свет. Еще раз напомнил себе, что успелзахлопнуть дверцу и надежно ее заставить четырьмя томами Диккенса.

Стоя вплотную к тонкой перегородке, сработанной из листанержавейки, он слышал как открылась дверь. Должно быть, зажгли свет, но сюда ниодин лучик не проникает, на совесть постарался Никифор, чтоб ему земля былапухом…

Ладонь, сжимавшая бугристый чехол шокера из черногокожзаменителя, чуточку вспотела. Сердце колотилось. Он, разумеется, боялся неза себя – видывали виды и почище, знаете ли. Невыносимо было думать, что за этупещеру Али-Бабы может завязаться драка с оглаской: герой давнего советскогобоевика, даром что обреченный историей белогвардеец, говорил по схожему поводузолотые слова: «Это для одного, а не для всех…»

Судя по звукам, вошедшие расхаживали по гостиной, то и делооказываясь прямо напротив него – вряд ли их интересовала спальня, там, спервого взгляда ясно, поживиться абсолютно нечем…

– Ну, и где же сокровища? – послышался молодойнезнакомый голос. – Я чего-то такого ждал, такого…

– Заткнись! – нервно огрызнулась Дашенька. –Я и не говорила, что тут сокровища грудами навалены, хотела просто осмотреться…

– Ну, осмотрелась?

– Подождите. Должен же быть какой-то тайник…

– Давайте рассуждать логично. (Ага, вот это ужеопределенно волосатик Миша.) Ценного у дедушки должно быть много. Верно? Еслитайник здесь, и достаточно обширный, то устроен он наверняка так, чтобы найтиего было нелегко. И вряд ли мы с ходу на него наткнемся… Убедительно?

– Убедительно. За что я тебя люблю, Майкл, так это засветлые мозги, хотя у Дашки наверняка другие мотивы…

– Иди ты! – фыркнула девушка.

– Леди и джентльмены, давайте посерьезнее. Ладно, этобыла разведка… Вношу предложение: нагрянем сюда завтра с утреца, возьмеммузычку, врубим как следует, чтобы глушила неподобающие звуки, и начнем искать вдумчиво.Если примемся громыхать в первом часу ночи, аборигены непременно звякнут вментовку, а оно нам надо? По-моему, разумная идея. Даш, не начнут же твоиродаки уже завтра тут отираться, мебеля делить, из-за стульев цапаться… Днейнесколько у нас есть. А? Майкл?