– Алкоголь есть? – вопросил Гонзиц, непринужденнорасполагаясь в свободном кресле, но сумку пока что не открывая.

Смолин кивнул головой Шварцу. Тот моментально извлек изстола едва початую бутылку коньячку, а Смолин выставил антикварный кидушныйстаканчик и выложил пару шоколадок, разведя руками:

– Чем богаты… Мы-то за рулями…

Старательно наполнив стаканчик до краев, археолог опросталего одним глотком, повертел:

– Опять старого жида ограбил?

– Па-апрашу в моем присутствии безантисемитизма, – сказал Смолин, ухмыляясь. – Будучи, как ты помнишь,евреем…

– А, ну да, я и запамятовал… – Гонзиц наплескалсебе еще, на сей раз половиночку. – Что, еще одна рюмочка приплыла?

– Да нет, из старых запасов, – сказал Смолин.

С этими серебряными стаканчиками, как иногда случается,получилась чистая комедия. Как неоднократно подчеркивалось, невозможно знатьвсё. Добрых лет двадцать в антикварном мире кружили эти серебряные чарочки счернеными изображениями каких-то странноватых зданий – и их простодушнополагали обычными чарками, не особенно и хорошей работы (клейма третьеразрядныхмастеров, многие из них даже в справочниках не значатся или обозначены там как«неизвестные»). А потом в одном из новых антикварных журналов бабахнула статьяс цветными фотографиями – и вскинулся антикварный народ, словно получив шиломпониже спины. Оказалось, зовется эта синагогальная утварь «кидушнымистаканчиками» и в заграницах ценится чрезвычайно. Вот тут вот всякий ивспомнил, сколько этих самых «стопочек» он продал за последние годы поотносительно бросовой цене. В закромах отыскалось кое-что, правда – у когопарочка, у кого с полдюжины. Но все равно, если вспомнить, сколько их прошло,принеся прибыли процентов пятьдесят – в то время как, оказалось, взять можнобыло все пятьсот—шестьсот.

– Что лыбишься? – поинтересовался Смолин. –Али поразить чем хочешь, подземный умный крот?

– А чего ж не поразить-то… Местечко расчисть. Нет,поширше давай… Нервы крепкие? – Гонзиц, разделавшись с налитым, поднял обауказательных пальца. – Вот вам Стивен Кинг шантарского образца…

Он опустил обе руки в сумку, необычайно бережно поднялзавернутый в белую тряпку округлый предмет, поставил его на стол и срассчитанной медлительностью освободил от холстинки.

Шварц эмоционально матернулся. Смолин придвинулся поближе кстолу, присмотрелся. На холстинке покоился бело-желтый человеческий череп без нижнейчелюсти и доброй половины верхних зубов. В затылке, на левой сторонекрасовалось штук семь квадратных отверстий, в правом виске был проломопределенно древнего происхождения. Гонзиц, легонько похлопывая черепушку позатылку, смотрел на присутствующих прямо-таки с гордостью.

– Ладно, – сказал Смолин. – Я заранеепонимаю, что передо мной нечто из ряда вон выходящее – иначе б ты не пер этогожмура за полтыщи верст… Просвещай темных, наука…

– Докладываю, – сказал Гонзиц. – Классическоескифье. Покойный товарищ был, несомненно, если не вождем – а я все же полагаю,что вождем, и намерен незамедлительно это обосновать, – то как минимумнешуточным богатырем наподобие скифского Илюхи Муромца…

– И из чего это вытекает? – осведомился Смолин,приглядываясь к дырам в черепушке. Было в них нечто знакомое…

– Из того, как его убивали, – сказал Гонзицнаставительным тоном профессионала. – Сначала его шарахнули в висок чем-товроде палицы, отсюда и пролом, и он грянулся с коня…

– А почему не просто упал, будучи пешим?

– Посмотри сюда, – сказал Гонзиц, прикасаясьуказательным пальцем к обширному участку кости над левым глазом. – Какнапильником стесано, а? Пеший убитый, падая, настолько не повредил бы череп, ондолжен был упасть с высоты, то есть, сто процентов, с коня… скелет, кстати,тоже был характерно поломан – с коня, с коня, никаких сомнений… Вот. А потомего, уже мертвого, человек с полдюжины старательно приложили чеканами. Ритуалтакой был. Богатыря или вождя именно так и полагалось после смерти «чествовать»– чтобы каждый отметился старательно…

Выдвинув ящик, Смолин достал небольшой скифский чекан взеленой окиси, держа его двумя пальцами, примерился острием ромбическогосечения к одной из дырок – ну да, чрезвычайно похоже. Чеканы у тех были явнопобольше – но их не бывает двух одинаковых…

– Вот только потом соплеменники вождя определенноотбили, увезли домой и похоронили честь по чести, – продолжалГонзиц. – Потому что погребение я раскопал полное: череп от скелета неотделен, вещичек имелось предостаточно. Если бы его захапало в качестве добычито самое вражье, что вождя замочило, в земле лежал бы только череп. Я ж теберассказывал, давно тому…

– Помню, как же, – кивнул Смолин. – У скифовтакие вот заслуженные черепушки полагалось оберегами ставить, а?

– Совершенно верно. Чтоб сторожил жилье и приносилсчастье, удачу и все такое прочее…

Шварц раскатисто захохотал.

– Чего смешного? – недовольно покосилсяГонзиц. – Наукой, детинушка, это установлено достоверно…

– Да я и не сомневаюсь, – сказал Шварц, все ещефыркая. – Я себе это представил в переводе на день нынешний: стоит уЯковлевича в красном углу черепушка Кащея с надлежащим проломом… Оберегаетстарательно и бизнес, и жилье…

– Ага, вот именно, – сказал Смолин. – Агде-то – черепушка Березовского с ледорубчиком в затылке, помалкивает себе,только смотрит загадочно… Вообще-то…

Он отвлекся, расслышав знакомую мелодию,свидетельствовавшую, что на «секретную» трубку пришло сообщение. Нажал кнопки,прочитал. Удивленно поднял брови, какое-то время раздумывал, потом отложилтелефон, все еще хмурясь.

Гонзиц тем времени выкладывал на стол, располагая вживописной икебане вокруг черепа, массу интересных предметов: широкийнезамкнутый обруч, здоровенный чекан с плоским набалдашником для нижней частидревка, бляхи в виде животных, подвески-конусы (целую пригоршню), непонятныедиски, еще какие-то продолговатые штучки – все потемневшее, почти черное, впятнах зеленой окиси, кое-где являвшей собою толстую корку. Просверленныеклыки, то ли медвежьи, то ли кабарожьи, тусклые висюльки, явно золотые,разноцветные плоские кругляшки, раковины каури с дырочками – надо полагать,когда-то это было ожерелье, жилы, использовавшиеся тогда в качестве основы,давным-давно сгнили, а все остальное сохранилось…

– Вот, извольте, – сказал Гонзиц, выложивпоследний предмет – тронутый ржавчиной металлический кинжал. – Все, чтоимелось при покойничке. Только сразу предупреждаю, Вася – цена будет неслабая.Тут, как-никак, полное погребение. Ученый мир подобными черепами располагаетдавненько, а вот в антикварке они до сих пор что-то не попадались…

– Не спорю, – сказал Смолин чуточкуотстраненно. – Кто б тут спорил, аргументы и факты налицо…

– Так что – пара тысяч баксов, как с куста…