В глубине дома послышался грохот. Ветка настороженно замерла, и практически в ту же секунду, напугав ее просто до ужаса, в открытое окно ворвались сразу несколько человек в масках.

– Всем оставаться на местах! – заорал один из них. Напрасно заорал, да. Вета даже при желании не смогла бы сдвинуться с места – настолько была напугана. Так что когда ее скрутили и потащили вниз по лестнице, она даже не попыталась встать на ноги. Да что там… Она не сумела даже спросить, кто эти люди, и чего им надо. Вета думала лишь об одном, что еще немного, и она просто обмочится от страха. Может быть, остатки ее сил уходили как раз на то, чтобы этого не допустить. И не напрасно. Старания Веты принесли свой результат. Когда ее бесцеремонно втащили в огромный отцовский кабинет, занимающий едва ли не половину западного крыла дома, она, по крайней мере, смогла сохранить достоинство. 

– Папа! Папочка, – всхлипнула Ветка, рванув к нему со всех ног в поисках защиты и утешения. Но вместо этого получила лишь злую жесткую отповедь: 

– Сядь, дура! Угомонись! 

Вета столбом застыла посреди комнаты. Открыла рот. Сердце бешено колотилось в горле, отчего ее все сильнее мутило. Казалось, еще немного, и она просто выблюет это самое сердце. Под ноги чужим безучастным к ней людям в масках.

– Сядь возле матери, – спокойно заметил один из них. 

Возле матери? Вета, как зачарованная, обвела взглядом комнату. И, наконец, ее заметив, на негнущихся ногах дошла до дивана. Упала рядом, как подкошенная.

– Ч-что происходит? К-кто это? – запинаясь, тихонько поинтересовалась Вета. 

– Кто-кто! Менты. Ты что, совсем ослепла?! 

– Менты? В смысле милиция? – Ветка сглотнула. – А что им от нас нужно? 

– Козел отпущения им нужен! А я говорила-а-а-а, Юра! Я предупреждала-а-а-а, – завыла в голос. 

– Заткнись! И возьми, наконец, себя в руки! – рявкнул отец. 

Даже сейчас, в этой страшной ситуации, они ругались. Вета закрыла глаза. Как делала в детстве, когда не хотела этого ни видеть, ни слышать. Она представила, что сидит на высоком берегу и наблюдает за жирными отъевшимися за лето чайками. А ее разгоряченное на солнце лицо обдувает прохладный бриз, и он же роняет на щеки соль.

Вета научилась медитировать задолго до того, как это стало мейнстримом. Сильно задолго до…

Сколько продолжался обыск? Вета не смогла бы ответить. Но когда она открыла глаза, в комнате уже не было посторонних. Отец стоял у бара и глушил коньяк прямо из горлышка бутылки. Мать меряла шагами комнату.

– Поверить не могу, что ты пьешь! 

– А что мне делать? 

– Что угодно! Бить тревогу, звонить адвокатам! Ты понимаешь, что тебя подведут под статью с конфискацией?! 

– Это единственное, что тебя волнует? – хмыкнул Юрий Борисович. 

– Еще бы! Сколько раз тебе говорили переписать часть имущества на меня?! Сколько раз, а? Но ты ж никого не слушал! Боялся, что я захапаю все себе при разводе. А теперь что? Я тебе скажу! Мы пойдем по миру! Вета, скажи папе спасибо! 

Мать резко остановилась, обратив все свое внимание на дочь. Ветка под таким напором вжалась в диван.

– Может быть, все не так плохо, – шепнула она. – Может, это ошибка… 

– Ошибка? Ха! Еще скажи, что нам помогут. 

– Я не знаю. 

– Никто! Никто нам не поможет, слышишь? Крысы первыми побежали с тонущего корабля. Сиваков и тот не берет трубку-у-у. И это друг, называется-я-я-я. 

– Прекрати истерику! Если бы все было так однозначно, меня бы арестовали. 

– А какие тут варианты? Своя рубашка ближе к телу, знаешь ли. Не хочет он собственным креслом рисковать, поддерживая опального мэра! 

– Все сказала? – отец сделал жадный глоток из бутылки. Жидкость в ней громко забулькала. – А теперь пшла прочь! Займись чем-нибудь полезным. Мне нужно подумать… 

Мать что-то ему возразила. Они снова сцепились. Но этого Вета уже не слышала. Она поднялась к себе в комнату, схватила телефон и первым делом позвонила Митьке. Он должен был ей помочь. Должен… В конце концов, они встречались. А их отцы не только дружили долгое время, но и строили планы их с Митькой поженить, чтобы породниться.

Когда Вета набрала Митьку, тот не ответил. Она бросила взгляд на часы. На дворе была ночь, и поначалу Вета думала, что тот просто не слышит ее звонков. Она звонила ему снова и снова. До тех пор, пока не услышала, что абонент находится вне зоны действия сети. Только тогда Ветка поняла, что Сиваков ее намеренно игнорирует. Бросает на произвол судьбы в сложнейшей жизненной ситуации.

И это не на шутку ее взбесило. Именно взбесило, да. Ветка что есть силы запулила телефоном в стену, почувствовав даже некоторое облегчение, когда тот развалился на части. А потом поняла, что вполне могла угробить последний дорогостоящий подарок родителей, и, ругая себя на чем свет стоит, бросилась тот собирать. Процесс усложнял непонятно откуда взявшийся тремор в руках.

Нажимая на кнопку запуска, Ветка молилась… Когда-то ее, совсем еще маленькую, молитвам научила бабушка. Конечно, она не понимала смысла тех мудреных слов. И запоминала их на свой лад. Как ребенок. «Отче наш, ежа неси, но не беси»… Когда родители впервые это расслышали, хохот стоял такой, что в их однушке начали трястись стены. И хоть она не понимала, чем же так их насмешила, все же была ужасно довольна собой. Это было счастливое время. Может быть, самое счастливое время в ее жизни.

Телефон приветственно пропел. Экран засветился. Вета выдохнула и без сил опустилась на постель, положив тот перед собой. До подъема еще было два часа. Их следовало как-то пережить. Сцепить зубы и пережить, да.

– …Мы пойдем по миру! Вета, скажи папе спасибо! Пойдем по миру… Пойдем по миру… Пойдем по миру… 

Насколько велик этот риск? Насколько велик риск, что ее отца посадят? И что будет с ней, если это все же случится? Нет, Ветка не думала, что от нее отвернется та же Мариам, но вот в остальных она не была уверена… Слишком многим Сандалова стояла поперек горла. Они были бы дураками, если бы упустили возможность отыграться и позлорадствовать над той, кого еще совсем недавно считали небожительницей. Это Вета отчетливо понимала. Она не могла взять в толк лишь то, как будет с этим справляться.

Несмотря на все ужасы ночи, утро пришло к положенному часу. Не опоздав ни на секунду. Внизу, в кухне, работал телевизор. Мать сидела за барной стойкой. Перед ней возвышалось облако из использованных бумажных салфеток. Она снова плакала.

– Отца показывают по всем новостя-я-я-м. 

Вета похолодела. Она надеялась, что у нее есть, по крайней мере, немного времени, чтобы подготовиться. А тут вдруг оказалось, что его нет. И ей придется встретиться со своими проблемами лицом к лицу, когда она совершенно к тому не готова.