– Ну, ты и сука, – покачал головой Тамерлан. – Поверить не могу, что… 

«…какого-то черта по тебе сохну» – вслух он этого, конечно, не произнес, не доставил ей такого удовольствия. Ветка хмыкнула.

– Ух ты! Мило, Иннокентий. Право. Так меня еще не поздравляли. Полагаю, эти цветы мне? 

Возможно, если бы голос этой… гадины так сильно не дрожал, он бы ответил ей в том же духе. Съязвил бы. Поддел. Ведь мог же! Мог… Но что-то в ее интонациях не позволило. Сбитый с толку, Там подошел еще ближе. Ветка была на каблуках, а потому возвышалась над ним едва ли не на целую голову. Может быть, из-за этого он ей казался смешным… Даже наверняка. Тамерлан вскинул взгляд, приготовившись к очередной порции яда. Но Ветка молчала. И не было в ее глазах ни насмешки, ни желания побольнее ужалить. Зато в них плескалась такая чудовищная растерянность, и даже страх, что ему стало за нее больно.

– Тебе, – просипел Там. 

– Мои любимые. 

– Я знаю. 

– Спасибо. 

– И все? 

Ветка моргнула. На каблуках она была выше его почти на голову, да. Так что, когда он смотрел прямо, видел лишь ее взволнованно дрожащие губы. Видел и понимал, что, может, чего-то все же о ней не знает. На его глазах Вета медленно облизнулась, и… он пропал. Поднялся на цыпочки, обхватил ее талию и, что есть силы прижав к себе, поцеловал. В нос ударил пряный аромат смятых хризантем, Веткиных духов, дождевой хмари, его отсыревшего даже под курткой шерстяного кусачего свитера…

– Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю, Хеппи бездей ту ю-ю-ю-ю! Хеппи бездей, диар Ве-е-ета! Хеппи бездей ту ю… 

Ветка отстранилась, удивленно моргнула. И даже потрогала губы, будто не до конца веря, что он действительно посмел это вытворить.

Звуки песни все приближались. Как и гости, которых она, наконец, дождалась. Те шли в огромном облаке воздушных шаров – веселые и беззаботные. Первой шагала Мариам – ее фигуру даже шары не спрятали бы, следом – Юлька с Быком, Жека Кравец и… Семен.

Взгляд Ветки вспыхнул. Она моментально преобразилась. Распрямила плечи, выпятила вперед грудь. Прижимая к ней заметно помявшийся букет хризантем.

– И из-за этого вы опоздали почти на полчаса? – кивнула в сторону шариков. 

– А что? Тебе не нравится? 

– Нравится! Еще как нравится. Ну-ка, дайте я вас всех обниму. – Ветка широко развела руки, как если бы и впрямь надеялась обнять всех сразу. Да только каким-то образом этих всех опередил… Сиваков. 

– Сюрприз! – заорал он. – Не ждала? 

Ветка сощурилась. Ее виноватый взгляд метнулся к Краснову, который застыл чуть в стороне, сложив на груди мощные руки и вопросительно вздернув бровь.

– Вообще-то нет. Ты пропал почти на неделю! 

– Это было в твоих интересах, детка. И в интересах твоей семьи, – усмехнулся Митька и с намеком добавил: – Если ты понимаешь, о чем я. 

Ага. И кроме Ветки это понимали все присутствующие. Рука руку моет, кажется, так говорится? Видимо, отцы Веты и Митьки были крепко повязаны. Дерьмо…

– Мы потом об этом поговорим, – бледно улыбнулась Ветка. – А сейчас всем веселиться! Ну, чего застыли? Давайте, топайте-топайте! Стол уже накрыт! 

Ближе к зиме расположенные на побережье рестораны в большинстве своем закрывались. Сделав за несколько месяцев купального сезона годовую выручку любого другого некурортного заведения, местные собирали столы и стулья, зонтики и навесы и отправляли в чулан, где им предстояло пылиться аж до самой весны. Круглый год работали только некоторые заведения. Прощаясь с приехавшими на заработки сезонными рабочими, но оставляя на зарплате своих. Так что в услугах Семена зимой в кафе «У Рубена» особенно не нуждались. Но зная, как ему нужны деньги, дядя Рубен все равно подкидывал Краснову работу. То разгрузить что-нибудь, то купить, то починить – руки у Семы росли из правильного места. А иногда, когда кто-то из основных сотрудников заболевал, или если у них вдруг появлялись какие-то неотложные дела, которые можно было решить исключительно в рабочее время, Семен выходил на подмену.

Он как раз менял фильтры в кофемашине, когда в кафе вошла Дуня. Погода на улице была отвратительной и совсем не по-субтропически студеной. Спасаясь от промозглого ледяного ветра, Дуня надела пуховик с богатой меховой опушкой, вязаную изумрудного цвета шапку и толстый полосатый шарф.

– Привет, – сказала она, шмыгнув носом. 

– Привет. Выпьешь чего-нибудь? Кофемашина будет промываться целую вечность, но можно заказать чай. 

– Вообще-то я по делу, – Дуня подула на озябшие руки. 

– Дело ко мне? – Краснов ткнул пальцем в грудь. На нем была красивая байковая рубашка в крупную рыже-зеленую клетку. Сам себе он напоминал бармена из какого-нибудь салуна на Диком западе. Не хватало разве что ковбойской шляпы и сапог с острыми носами. 

– К тебе. Ты вообще собираешься заниматься? С нашего последнего занятия прошло почти десять дней, и твоя контрольная по алгебре… 

– А что с ней? – Семен растер пальцем бровь со шрамом и отвернулся, чтобы не показать Дуне своего неожиданного смущения. С контрольной он и впрямь напортачил. 

– У тебя трояк. А ведь мы проходили эту тему. 

– Ну, трояк и трояк. 

Краснов клацнул кнопкой чайника и, распаковав пакетик Липтона, опустил тот в чашку. И пофиг, если Дуня не захочет пить чай. Его дело – угостить девушку.

– Значит, ты сдаешься? 

– В каком это смысле? – Семен резко обернулся, уставился на Дуню из-под насупленных бровей. 

– В смысле учебы. Ты больше не собираешься со мной заниматься, так? 

Может, ей было неловко, ведь почему-то Дуня тоже отвернулась. Стащила с головы шапку и тряхнула головой, приводя в порядок смятые под ней волосы. В этот момент из-за затянувших небо туч пробилось яркое-яркое солнце, от которого за несколько пасмурных дней кряду глаза порядком отвыкли, и полыхнуло языками пламени в Дуниной рыжей гриве. Семен зачарованно моргнул.

– Так?! – переспросила Дуня с нажимом. 

– Кхе-кхе… Нет. Я… в смысле, я думал, что ты сама не хочешь. 

– Чего не хочу? 

– Ну, заниматься со мной, после истории с Веткой. Тамерлан мне все рассказал. 

– Что именно? – сощурилась Дуня. 

– Что она тебе разболтала о… 

Как тут было закончить? О нас? Так не было их! Никогда, мать его так, не было. Был он, была она. А между ними – неуверенность и страх.

– О, да. Она не упустила возможности меня поддеть. Но каким боком это относится к нашим занятиям? 

– Хочешь сказать, что ты готова и дальше продолжать помогать мне с учебой? – изумился Семен, поставил перед Дуней чашку, достал сахарницу из шкафчика под стойкой.