– Нет. Конечно нет. Ты же О’Нейл, в конце концов! – Его тон был слегка насмешливым. – Но не стоит расстраивать старых добрых предков. Я не предлагаю благотворительность. Мы сделаем все низкобюджетным, используя ресурсы, которые у нас уже есть. Затем, когда ты начнешь получать приличный доход, ты сможешь выплачивать мне небольшие суммы, которые наверняка будут возрастать. Это мой метод работы без гонорара. – Он чуть заметно улыбнулся. – И это работает. Ну, так что?

Звучало хорошо. Но, может, слишком хорошо, чтобы быть правдой? Какая Гаю от этого выгода? Он должен был иметь мотив. Обычно у всех есть мотив. Его предложение в целом могло не быть благотворительностью. Но, как бы все ни воспринимать, она была ему должна.

Видя ее тревогу, Гай криво усмехнулся:

– У тебя два месяца, Эмбер. Это совсем не много, чтобы начать кампанию. Большинству наших кампаний требуется в два или три раза больше времени, с учетом планирования, исследования и исполнения. Мне придется выкраивать время – в зависимости от расписания. Если тебе это подходит, раскрой разум навстречу возможностям и плыви по течению. – И он добавил мягко: – Если, конечно, ты всерьез намереваешься улучшить свой магазин.

– Да, конечно. Но… Ты пользуешься этой ситуаций? Это как-то связано с прошлой ночью?..

Она прямо посмотрела ему в глаза. Но лишь на мгновение. Потому что он сразу же отвел глаза и спрятал их за ресницами.

Между бровями появилась складка. Челюсть его дернулась, затем он сказал грубым голосом, похожим на рычание:

– Послушай… По поводу прошлой ночи. Я понимаю, что задел твои чувства. Я очень об этом сожалею. Приношу искренние извинения, если я заставил тебя почувствовать… – Он смотрел сквозь стекло на дорогой китайский сервиз ее матери. – Мне жаль, если я обидел тебя. Я надеюсь, мы сможем оставить это в прошлом и забыть о том, что случилось.

Дикая боль пронзила Эмбер. Из-за покалывания в глазах потребовалась секунда, чтобы придумать ответ. Было тяжело возвращаться к больному вопросу и оставаться спокойной. Но, по крайней мере, от его искреннего извинения стало легче.

– Да, хорошо. Полагаю, все мы допускаем ошибки. Хорошо. Мы оставим это позади.

Он взглянул на нее:

– Это была ошибка. Все было ошибкой. Она кивнула, опустив глаза:

– Давай просто все забудем.

– Отлично. – Он нахмурился, серьезный и задумчивый, такой хладнокровный. – Будем считать это небольшим приключением. Идет? – Он протянул руку.

Несмотря на деловую холодность, она заметила блеск в его глазах.

Хорошие манеры боролись с ее инстинктом самосохранения, и, как всегда, самосохранение оказалось в проигрыше.

– Идет.

Она позволила Гаю сжать себе руку мягким твердым пожатием.

Ошибка. Словно фейерверк обжег ей руку, на мгновение у нее закружилась голова, и она забыла, о чем они договорились. Забыла, какой сегодня день. И как ее зовут…

Несмотря на то что его рот был твердым и холодным, в глазах таился блеск…

– Отлично. – Гай расправил плечи. – Итак. Нам нужно приступить к планированию как можно скорее. Я думаю, ужин где-нибудь поблизости сэкономит время. Оставляю выбор за тобой, ты знаешь окрестности. Оплата ужина за мной. Полчаса достаточно?

Она не думала об ужине. Но, захваченная этим неожиданным потоком живительной, властной энергии, кивнула. Вот только сможет ли она есть в его присутствии?

Гай встал и направился к выходу, оглядываясь на нее.

– Ты только что сюда переехала?

– Нет, нет. Это все здесь временно. Мне нужно освободить место.

– А-а-а. – Он кивнул, всматриваясь в сумрак гостиной. Луна еще не взошла, чтобы можно было что-то разглядеть. – Место для чего?

– Ну, иногда это помогает мне заснуть… если я танцую.

Он поднял брови:

– Танцуешь?

– Верно. – Она проигнорировала то, как загорелись его глаза. – Я танцевала раньше. Танец помогает мне расслабиться. Перед сном.

– Понятно. – Он направился к двери. И остановился там спиной к ней. – Это так многое объясняет. Каждый раз, когда я видел тебя, думал… Эм-м… – Он прочистил горло и повернулся к ней.

В коротком молчании повисла тревожная неизвестность.

Она ждала, в предвкушении, едва дыша – затем подняла на него взгляд. Они блестели, ярко и искренне.

– По поводу прошлой ночи. Ну, надеюсь, ты знаешь: я думал о тебе только как о прекрасной, великолепной и возбуждающей женщине.

Эти слова бессмысленно крутились в ее голове, когда она закрыла за ним дверь.

– Невероятно! Как это я не догадался? – Гай постарался приноровиться к шагу Эмбер. – Та ночь, когда мы впервые встретились, помнишь? Разносчик пиццы? Ты была в своих пуантах тогда. Должно быть, в тот вечер ты танцевала…

Она вела его по извилистым улочкам к пристани. Летние ароматы доносились из садов за оградами, смешиваясь с ее ароматом. На Эмбер было фиолетовое платье из тонкой ткани. Узкие лямки врезались в мягкую шелковую кожу плеч.

Гай старался не задеть ее голую руку. Каждый раз, когда они проходили под уличным фонарем, он не мог отвести от нее глаз. От ее рта. Ее шеи. Ее рта…

Так хорошо было прогуливаться с женщиной! Разговаривать, видеть мир женскими глазами. Но это вовсе не было свиданием. Эй, конечно нет!

Подшучивание было строгим табу. Флирт не допускался. Единственное, что он мог, так это просто смотреть. Если только не найдет способ, чтобы переубедить ее, что ему можно доверять… В чем? Он тот парень, на которого можно положиться? Но доверяет ли он себе сам?

– Это не разносчик пиццы меня потревожил. – Она с улыбкой посмотрела на него.

Ага, улыбка!

Улыбка была залогом иного, фантастического вечера. Вдохновленный улыбкой, он мог совершать невероятные вещи.

Секс, разумеется, был запретной темой.

В ответ на незлую насмешку он притворился смиренным:

– В свою защиту, ваша честь, не думал, что кто-то дома. – Он посмотрел на нее, воодушевленный безрассудной силой этой улыбки. – Ты всегда делаешь это в темноте?

Ее ресницы дрогнули. Он готов был вырвать свой язык.

Он что, псих? Куда девался его самоконтроль? Он задержал дыхание в страхе, что разрушил хрупкое доверие.

Но она проигнорировала его остроумную двусмысленность. Может, даже не заметила?

– Это не всегда происходит в темноте, – сказала она. – Если на небе луна, то в комнате достаточно светло. Конечно, места не слишком много, но это моя самая большая комната.

Он посмотрел на нее, потом еще раз. Нежные губы плотно сжаты. На лице такое выражение, которое не сулило ему ничего хорошего.