Они вышли из машины. Рядом никого не было. Очевидно, за нимиследили с помощью видеокамер. Мартина первой вошла в дом. Он вошел следом.Человек, который встретил их в первой комнате, был явно не турок. У него былатипично скандинавская внешность. На вид ему было лет сорок. Он вежливопоздоровался по-турецки и пригласил их в комнату. Мартина и ее спутник вошли.Физули нахмурился. В комнате было несколько старых шкафов, на полу – потертыековры-паласы. И очень старый кальян, пылившийся в углу. Но он старался невыдавать своего удивления, заметив небольшую камеру в углу, очевидно,фиксирующую его поведение. Мартина усмехнулась и подошла к одному из шкафов,щелкнула спрятанным внутри выключателем. Послышалось какое-то своебразноегудение. Шкаф отодвинулся в сторону, открывая отверстие в стене и лестницу,ведущую вниз.

– Конспираторы, – недовольно подумал Физули, но, ничего неспросив, шагнул следом за Мартиной вниз. Он обратил внимание на шов на еепиджаке под мышкой. Странно, пиджак ей немного узковат, подумал Физули.Лестница вела круто вниз. Он обратил внимание на установленные повсюдусигнальные системы. Очевидно, если на лестнице появился бы кто-то чужой, тосработала бы сигнализация, лестница ушла бы вниз, а стальная пластина закрылавходное отверствие. Они спустились и пошли по коридору. Прошли в небольшуюкомнату, заставленную приборами и аппаратурой. И увидели шагнувшего к нимДжонатана Фоксмана.

– Добрый вечер, господин Физули, – радостно взмахнул рукамиФоксман.

– Здравствуйте, – кивнул он, протягивая руку.

– Я рад, что могу приветствовать вас в Стамбуле, – сказалФоксман, показывая на стул, куда мог присесть его гость. Сам он сел на другойстул. Мартина деликатно вышла из комнаты.

– Спасибо.

– Вы все сделали правильно, – кивнул Фоксман, – долженсказать, что сейчас вас уже ищут. Надеюсь, что это вас не очень смущает?

– Немного. У меня там остались сестра и мать. Но я ихпредупредил, что меня долго не будет. И чтобы они не верили никаким слухам.

– Напрасно. Вы же профессионал, должны понимать, что такиевещи никому нельзя сообщать.

– А вы должны понимать, что моя мать потеряла своего внука иневестку. И ей совсем не обязательно терять еще и сына, – ровным голосомзаметил Физули.

– Да, понятно. Кажется, здесь мы немного недоработали, –признался Фоксман, нахмурившись, – но в любом случае вас теперь начали искать.Что мы и предполагали.

– Наверно. Я сделал все, как вы мне предложили.

– Да-да, конечно, – Фоксман озабоченно кивнул. – Давайтесразу перейдем к делу, – предложил он, – у нас действительно есть ваши данные опрохождении тестов в Германаии, когда вы там стажировались.

– Это я уже понял, – кивнул Физули.

– Вам нужно будет пройти полное мелицинское обследование унаших специалистов, – сказал Фоксман.

– Хорошо.

– У нас есть ваши последние энцефалограммы и компьютернаятомограмма, – продолжал Фоксман, – и копия вашей медицинской карточки. Но намхотелось бы еще раз проверить ваше физическое состояние.

– Откуда у вас эти копии? – нахмурился Физули. – Онихранились в нашей ведомственной поликлинике. Неужели вы так серьезно готовилисько встрече со мной? Я вам так необходим?

– Конечно, готовились. Если я покажу вам вашу служебнуюхарактеристику, вы не будете спрашивать меня, откуда к нам попал этот документ,учитывая, что он хранится в сейфе Управления кадров вашего министерства. Хотянужно сказать, что достать характеристику на пенсионера, списанного поинвалидности, гораздо легче, чем на действующего офицера, – усмехнулся Фоксман.

– Судя по тому, как вы готовились, речь идет об оченьсерьезной операции, – сказал Физули. – Я могу узнать цель и задачи этойоперации? Или вы пока будете меня проверять?

– Сначала будем проверять, – вздохнул Фоксман, – но на этоуйдет не больше двух или трех дней. Я имею в виду ваше физическое состояние.Судя по всему, у вас была тяжелая травма головы, которая могла неблагоприятносказаться на ваших способностях.

– Я считаю, что восстановился полностью, но это действительноможно проверить.

– Обязательно. Мы все сделаем. У нас есть необходимыеспециалисты. А пока я должен вам сообщить, что эти дни вы проведете здесь.Надеюсь, вы не станете возражать.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда зачем вы спрашиваете?

– Мне была интересна ваша реакция. Для связи с вами сюдабудет приезжать Мартина. Она хорошо говорит по-русски и знает турецкий язык.Если вам что-то понадобится, можете обращаться к ней.

– В гостинице меня не будут искать?

– Теперь я вижу, что вы полностью восстановились, еслипомните о таких мелочах. Мы сообщим в отель, что вы уже выписались. Ваши вещипривезут сюда сегодня вечером.

– Я все понял. Когда вы начнете свою проверку?

– Мы начали ее уже три месяца назад, – улыбнулся Фоксман,вставая со стула. – В соседней комнате есть кровать, телевизор и небольшойтуалет. Ванны нет, но душ вполне сносный.

– Ясно.

– Через пятнадцать минут вы поедете в американскийгоспиталь, где проведут полное обследование. Желаю вам всего хорошего. Увидимсячерез три дня. До свидания. – Фоксман поднялся и вышел из комнаты.

Почти сразу вошла Мартина, словно она стояла за дверью иждала условного сигнала. Физули мрачно взглянул на нее.

– Мы уже едем? – спросил он.

– Нужно немного подождать, – пожала она плечами.

– Фоксман должен уехать, – понял он.

– Да, – кивнула Мартина, – это все, что вы хотите узнать?Опять будете молчать? Между прочим, я ваш связной, хотя бы на эти три дня.

– Мне уже сообщили.

– Вы говорите это таким убитым голосом, словно васнасильственно приговорили к общению со мной.

– Мне об этом сказал господин Фоксман несколько минут назад.

Он снова замолчал. Она взглянула на часы и покачала головой.Похоже, из него вообще невозможно выдавить лишнее слово. Прошло несколькоминут. Она прошла и села на стул, на котором сидел Фоксман.

– Мы поедем в американский госпиталь, – сообщила Мартина.

– Я об этом тоже знаю.

– Похоже, что вы просто не хотите со мной разговаривать, –вспыхнула Мартина.