– Устаревшая модель, – усмехнулся он.

– Там уже вставлена карта, – сообщил Бахыш-хан, – нужнотолько перенести на нее нужные тебе номера телефонов. И не забудь, что картунельзя доставать из аппарата. Ты все понял?

– Понял. Но я думал, что телефон будет другой. Болеенавороченный.

Бахыш-хан покачал головой. Трудно иметь дело с такимпростодушным молодым человеком.

– Теперь часы, – продолжал он, – я дам тебе часы, которые тытоже должен носить все время на руке. И, желательно, никогда их не снимать.Если тебя спросят, ты можешь сказать, что это подарок близкого тебе человека.Например, твоей девушки.

При упоминании о девушке Маджид покраснел, смущенноотвернувшись. Бахыш-хан достал часы. Простая модель обычной «Омеги». Онповернул часы, показывая надпись на английском. «Дорогому Маджиду на память».

– Спасибо, – кивнул юноша, рассматривая часы.

– Всегда носи их на руке, чтобы они не остановились. Тамавтозавод, который подзаводит часы, когда их носят на руке, – пояснилБахыш-хан.

– Я знаю, – кивнул Маджид.

– Возьмешь недельный отпуск, – продолжал его наставник, – носделай это так, чтобы об этом узнало как можно меньше людей.

– Я как раз завтра встречаюсь с профессором, – вспомнилмолодой человек.

– Нет, – резко сказал Бахыш-хан, – ни в коем случае ничегоне говори. Иначе ты все испортишь…

Маджид вздрогнул, настолько категоричным и строгим сталголос его собеседника.

– Ты хороший ученый, – сказал, немного успокаиваясь,Бахыш-хан, – но плохой шпион. Как ты можешь завтра просить профессора отпуститьтебя на неделю, если тебе еще никто не позвонил? Они позвонят только завтравечером. Или вообще послезавтра. Как ты можешь заранее знать, что они тебепозвонят.

– Но вы же знаете… Да, я понимаю. Извините меня.

– Старайся не допускать таких ошибок, Маджид, иначе вся нашаработа ни к чему не приведет. Нам очень важно, чтобы ты разоблачил чужогочеловека в лаборатории, куда тебя привезут. У тебя одна и главная задача.Делать все, что тебе скажут, и внимательно наблюдать. Потом мы проанализируемвсе данные и, возможно, сумеем выйти на укрывшегося там предателя. Поэтомуникому не доверяй и старайся меньше говорить. Тебя обязательно начнутпроверять, но ты чист и не желаешь зла нашим братьям. Зато в мусульманском миревсегда будут помнить великого шахида – твоего дядю – и благородство вашейсемьи.

– Спасибо, – пробормотал Маджид.

Они просидели за ужином еще около часа. Бахыш-хан и Маджидзаказывали только минеральную воду. Обслуживающий их официант был из Польши ипонимал, что оба гостя – мусульмане, и поэтому не будут заказывать алкогольныенапитки. Вечером Бахыш-хан подвез Маджида до общежития и остановил машину вдвух кварталах от здания. Когда Маджид ушел, Бахыш-хан тяжело вздохнул и,развернув машину, поехал за город, где его уже ждал небольшой автобус ссотрудниками разведки. Он припарковал машину рядом и вошел в автобус. Троесидевших в автобусе сотрудников весело приветствовали его.

– У вас есть что-нибудь выпить? – зло поинтересовалсяБахыш-хан.

– Только пиво, – ответил один из них.

– Давай, – кивнул он и, взяв протянутую бутылку, отпил прямоиз горлышка.

– Весь вечер ужинали – и ни капли спиртного, – пробормоталон, – я стану трезвенником и попаду в почетные члены «Анонимных алкоголиков».

– Тебе нельзя пить спиртного, ты у нас мусульманин, –пошутил один из сотрудников.

– Перестань, – поморщился Бахыш-хан, – этот парень способепнвывести из себя кого угодно. Он какой-то слишком заумный. Я начинаю жалеть, чтомы его выбрали.

– Разве у нас был выбор? Нужно было, чтобы его выбрал АбуУсеиб. В Агфанистане нужен талантливый химик, а он самый талантливый из всехвозможных кандидатов.

– Я знаю, знаю. Но вы слышали, как он сказал о своемпрофессоре. А если бы он завтра пошел отпрашиваться? И об этом узнал бы АбуУсеиб? Это значит, что мы заранее сообщили парню о возможной поездке в Бейрут идальше – в Кандагар. Можно было бы считать операцию закрытой. Любой дилетантпоймет, что парень работает под нашим контролем. И после этого они будут осторожнывдвойне.

– Это твоя программа, – напомнил ему один из сотрудников, –ты сам об этом много раз говорил.

– Говорил, – раздраденно кивнул Бахыш-хан, – но теперь яначинаю всерьез опасаться. Он слишком наивен и слишком занят своими химическимиформулами. Живет в своем мире грез. Нужно быть осторожнее. Часы и телефонпроверили?

– Да, все работает.

– Хорошо. Нужно прослушивать его постоянно, чтобы знать, очем и с кем он будет говорить.

– Не беспокойся. Все, что касается нашей техники, нас неподведет.

– Надеюсь, – пробормотал Бахыш-хан.

Он даже не мог предположить, что уже сегодня поздно ночьюего молодому подопечному позвонила Сабрина, с которой Маджида связывалиромантические чувства. Они разговаривали минут десять, и каждое слово Маджидабыло слышно сотрудникам технической лаборатории американской резидентуры вЛондоне. А затем Маджид допустил ошибку: сообщил Сабрине, что наверняка уедет ивернется в Кембридж лишь через некоторое время. Именно поэтому они не смогутувидеться в следующую субботу.

Бахыш-хан спал, когда ему позвонили и разбудили, сообщив обэтом разговоре. Он пришел в ярость, услышав об этом признании Маджида. Теперьему уже было не до сна. Он не мог предположить, что его подопечный сделает ещеодну, гораздо более непростительную ошибку, когда оставит телефон и часы настолике в своей комнате и спустится вниз, за книгой, которую у него взялпроживающий с ним в одном здании ливанец Вахид Хасан. Тот прибыл в Кембридж тольконедавно, но уже успел подружиться со всеми, настолько дружелюбным и открытыммолодым человеком он был.

Маджид постучал в дверь и вошел в комнату, в которой ВахидХасан жил вместе со своим другом из Германии – Паулем Нигбуром. Они радостноприветствовали пришедшего Маджида, хотя время было уже совсем позднее, но развеу молодых людей бывает такое понятие, как позднее время? Маджид задержался в ихкомнате минут на сорок. Они весело обсуждали последние матчи Лиги чемпионов, вкоторой немецкая «Бавария» оказалась на грани вылета, тогда как две английскиекоманды гарантировали себе выход в следующий круг. Вахид Хасан болел заангличан, а Пауль Нигбур соответственно за немцев. На этой почве они постоянноспорили. Маджид, пытавшийся примирить обоих друзей, признался, что всегдабольше симпатизировал испанским командам, и особенно «Барселоне». И тогда спорразгорелся с новой силой.