образом происходит зачатие ребенка. Но можно ощутить и больше. Гораздо больше.

Глаза ее стали круглыми, рот приоткрылся.

— Что же еще?

Беатрис выглядела ошеломленной и заинтригованной. Ему не стоило доводить до такого.

— Удовольствие. — Он смотрел прямо на нее, не моргая. — Боль. Для некоторых это одно и то же.

В ее глазах мелькнул интерес. Бриггс хотел отвернуться, но не смог.

— Правда?

— Да.

— Бриггс…

Его спасло то, что карета прибыла в Мейнард-парк. Пожалуй, стоит задуматься о провидении, раньше он не верил в подобные вещи.

Старый дом выглядел величественно, хотя он никогда не испытывал к нему сильных чувств. Его детство было не самым счастливым периодом, как и начало жизни в целом. Он изменил интерьеры многих помещений, преобразовал парк и построил оранжерею. Это полностью стерло воспоминания о том месте, где он вырос.

«И здесь, взаперти ты держишь своего сына, как заключенного, каким когда-то был сам».

Бриггс поспешил прогнать неприятную мысль.

Это совсем другое.

Кучер остановил карету у парадного подъезда. Величественные мраморные колонны были не во вкусе Бриггса, но все же это его дом, он во многом выражал суть самого хозяина, открывал его черты, не всегда положительные.

Он сам помог молодой жене ступить на землю, не желая позволять лакею прикасаться к ней.

Собственнический инстинкт удивил, подобное отношение никогда не было ему свойственно. Хотя иногда становилось частью игры, прелюдией в общении с женщиной. Отличительная черта, говорящая о некоторых изменениях. Непривычно испытывать такое, когда полностью одет. Бриггс прислушался к себе, пытаясь уловить удовольствие от происходящего. От того, как он относится к Беатрис, заботится о ней. Думая о том, что мог бы обладать ею.

Они прошли к входной двери, мгновенно отворенной предупредительным дворецким.

Чуть поодаль стояла, приветливо улыбаясь, экономка миссис Браун.

— Ваша светлость, — произнесла она и прошла к Беатрис. — Ваша светлость.

— Добрый день, — произнесла та, неожиданно смутившись.

— Спокойнее, — прошептал ей Бриггс и сразу ощутил, как она расслабилась.

— Позвольте представиться, я миссис Браун, экономка в Мейнард-парке.

— Очень рада, — ответила Беатрис.

Затем раздался громкий крик, эхом разлетевшийся по коридорам.

Беатрис вздрогнула.

— Не стоит тревожиться, — улыбнулась миссис Браун. — Это лишь означает, что милорду необходимо переодеться к ужину, а желания прерываться нет.

— Уильяму, — пояснил Бриггс, — моему сыну.

— Он здоров?

— Да, вполне, — ответила экономка. — Все хорошо.

И все же в глазах Беатрис мелькнуло беспокойство, что Бриггсу очень не понравилось. От одного допущения, что сын вызовет чье-то недовольство, становилось не по себе.

— Добро пожаловать в Мейнард-парк.

Глава 6

Беатрис проснулась настолько встревоженная, что сердце бешено колотилось. Лишь через несколько мгновений поняла, где находится — в доме Бриггса. И она его жена.

Беатрис спала одна, в незнакомой комнате. В голове нарастал звук, похожий на вой. Она перевернулась и накрыла голову подушкой, пытаясь заглушить его. Сон переплетался с реальностью, было приятно осознать, что она не бежит от призрака по болотам, а лежит в постели на чистом белье.

Веки припухли, и появилось ощущение, будто в глаза насыпали песок.

Она позавтракала в утренней столовой, но Бриггса не встретила. Потом провела недолгий разговор с миссис Браун, на которую наткнулась в коридоре у самого выхода, и дала ей распоряжения по поводу меню на неделю.

Надо признать, новые обязанности Беатрис нашла приятными и еда в Мейнард-парке была ей по вкусу. Нельзя сказать, что она придавала этому вопросу много значения, но хорошая стряпня всегда ее радовала. В жизни было мало удовольствий, надо уметь получать их от всего.

Затем она прошла в библиотеку, нашла роман «Эмма», который уже читала и сочла интересным. Сунув его под мышку, увидела иллюстрированный альбом с птицами и прихватила его тоже. Вернувшись в свою новую комнату, Беатрис критически оглядела помещение. Элегантный интерьер, стены обиты голубым шелком, из той же ткани покрывало на позолоченной кровати с балдахином, плотная ткань которого лежала складками. Непонятно, зачем он ей, от кого можно закрываться, если в комнате бывает только она и служанка.

Положив книги на кровать, Беатрис вышла в коридор. Там она и увидела его впервые. Мальчика.

Непослушные кудри, узкие плечи, худое тело и недовольное выражение лица.

Уильям. Это определенно Уильям.

Мальчик развернулся и пошел по коридору, издавая звук, похожий на вой. Как подумалось Беатрис, именно такой она слышала ночью.

В течение последующих дней она несколько раз видела издалека мальчика, но его отца ни разу. Создавалось впечатление, что он с раннего утра закрывался в кабинете, откуда выходил только после того, как Беатрис удалялась вечером в свою спальню. Иногда ночью она слышала вой.

В голову часто приходила мысль, что ребенку здесь невыносимо одиноко. Она отлично его понимала, ведь сама в детстве страдала оттого же. Впрочем, и сейчас ничего не изменилось.

На четвертый день пребывания в Мейнард-парке она легла вечером в постель, взяла в руки книгу «Эмма» и внезапно поняла, что не может сейчас читать. В этих строках она пыталась найти лишь то, что соответствует ее состоянию — чувствам тоски и одиночества, — но не находила отклика.

Бриггс не желает видеть ее рядом. Ему все равно, живет она здесь или в Байби-Хаус.

Она сама не была в восторге от замужества, перспективы не вызывали эмоции, как у глупых девиц в романе.

Отложив том, Беатрис уставилась в богато украшенный потолок балдахина, выделила золотую нить и принялась следить, как она, петляя, создает узор.

Вот это все теперь ее жизнь? Ничуть не лучше, чем в Байби-Хаус. Нет, она не желает терпеть.

И тут опять послышались крики.

Не раздумывая, Беатрис поднялась с кровати и направилась к двери. Распахнув ее, замерла на месте и прислушалась — звуки стали громче. Она решительно пошла на звук по бесконечно длинному коридору. Дом был огромным и в целом мало чем отличался от Байби-Хаус. Элементов эллинистической культуры здесь было меньше, впрочем, на стенах она заметила фрески, хотя не в таких количествах и не такие выразительные, как в доме брата. Однако теперь ее интересовали не интерьеры, а странные звуки. Будто выл раненый зверь.

Уильям. Она точно знала, это Уильям.

Беатрис пошла быстрее, толкнула дверь и вошла в комнату — детскую.

Ребенок сидел на полу в ночной сорочке, рыдал и бил кулаками по ковру.

Беатрис остановилась в нерешительности. Ведь их еще официально не знакомили, они видели друг друга лишь на большом расстоянии. Она чужой для него человек. Но больше поблизости никого.

Беатрис решительно прошла и присела рядом с мальчиком.

— Уильям, — обратилась