– Джентльмены, я сомневаюсь, что вы можете это сделать.

– Мы понимаем, что это сложно, – признал Стив. – Мы знаем, что Бирма была закрыта для иностранцев на протяжении многих лет. Мы хотим, чтобы вы просто дали нам шанс.

Заместитель на секунду замолчал и продолжил:

– Не верю, что вы понимаете. Вы что, не слышали последних новостей? Военные действия в Индии вызвали кризис. Индийцы бомбят Лахор. Никто не знает, что будет дальше. Вам обязательно нужно зарегистрироваться в полиции.

Мы немедленно поехали в полицейский участок. В отделе регистрации иностранцев было человек шесть офицеров, слушавших старое радио. Бурное обсуждение они прервали ровно настолько, чтобы хватило времени записать наши имена в книгу регистраций – и мы были единственными за много дней. Офицер, настраивающий радиосигнал, нервно взглянул на настенные часы. Через пять минут к пакистанцам должен был обратиться их президент. Головы склонились к радио, когда спокойный суровый голос президента сообщил, что Пакистан находится в состоянии войны с подлыми ненавистниками мусульман, индийцами, которых вооружила завистливая Америка.

Мы ушли из участка и увидели, что на улицах собираются толпы людей. Газетчики выкрикивали заголовки: «Лахор бомбят. В стране объявлено экстренное положение». Над головой пролетели пакистанские самолеты. Мы поехали заправить бензином машины и канистры. Перед нами в очереди стояло 50 машин и грузовиков – все боялись, что скоро бензин перестанут продавать свободно. Пока мы ждали в очереди, управляющий заправкой подошел к нам пожаловаться на то, что Америка помогла Индии.

– Мы помогли индийцам вооружиться, чтобы они могли защитить себя от китайцев, – объяснил Стив.

– Индия вас использовала. Мы предупреждали, что это лишь уловка, чтобы использовать оружие против нас.

– Но посмотрите на свою армию, – ответил я. – Все ваши ружья, танки и самолеты – американские, а в Индии есть британские самолеты, немецкое оружие и всего несколько американских орудий. Все ваши пилоты обучались в Америке.

Он не мог нас понять. Мы предали Пакистан – вот что он знал.

К нам кинулся водитель грузовика, маша кулаками и крича:

– Американцы помогают Индии. Вы нам больше не друзья. Хоть у индийцев и есть ваши ружья, мы их все равно победим.

– Но индийцев больше в четыре раза, и они, возможно, уже переходят ваши границы, – сказал я.

– Ну и что, индийцы – трусы. Мы – мусульмане. Мы храбрые, вот в чем суть. Мы победим.

Мы уехали и направились к одному из трех паромов, на которых можно было доехать до Читтагонга, чтобы уйти из зоны военных действий. На пароме в десяти милях к востоку от Дакки мы отдали бумаги охраннику, который, даже на них не взглянув, вернул их нам и потряс головой:

– Нет паромов.

– Но нам нужно!

– Нет паромов, – повторил он. – Правительство использует их в военных действиях. Попробуйте пароход в Нараянган.

Мы рванули в Нараянган и, проехав по узким улочкам к порту, увидели пароход, на который что-то грузили. Человек, которого мы встретили на трапе, сказал, что место можно купить в офисе морских перевозок. Мы записали адрес и через полчаса нашли его.

– Извините, – сказал клерк, – но «Хараппа» не покинет Нараянган.

– Но на нее что-то загружают, мы же видели.

– Может, и так, но мы только что получили указания от командующего портом, что ни один корабль не покинет порта, если на то не будет указаний из Дакки. Вам следует вернуться в Дакку и найти себе отель и ждать. Даже если вы получите разрешение на посадку и даже если нам дадут разрешение на отплытие, вы не уйдете дальше Чандипура. Военные заблокировали путь.

Мы последовали его совету и поехали в американское консульство в Дакке, чтобы зарегистрироваться. Проверив наши паспорта, охранник провел нас к нервному работнику внешнеполитической службы, который говорил по телефону: «Все американцы должны зарегистрироваться в консульстве… Нет, мы попробуем… нет, у нас нет официального заявления… нет, все линии связи обрезаны».

Когда менеджер закончил разговор, мы представились и объяснили, что только что прибыли в страну. Он был шокирован, попросил нас подождать и на секунду ушел, вскоре вернувшись.

– Мистер Боулинг, генеральный консул, желает вас видеть.

Боулинг сидел за впечатляющим, но несколько обшарпанным столом с флагами США и Министерства иностранных дел. Три работника внешнеполитической службы склонились над газетами, а секретарь делал записи. Они были одеты в спортивную форму, и я вспомнил, что дома сегодня – День труда.

– Кажется, вы выбрали очень неудачное время, чтобы проехать через Восточный Пакистан, – сказал консул. – Мой ассистент говорит, что вы журналисты. Думаю, что пакистанцы вам не обрадуются – вы единственные иностранные журналисты в стране.

– Но мы приехали сюда не чтобы писать о войне.

– Им скажите! Советую убраться подальше и подождать, пока все кончится. Желаю удачи. – Нам позволили уйти.

На следующее утро под заголовком «Бомбежка в Читтагонге» я прочитал: «Индийские ВВС совершили трусливое нападение на гражданские цели в Карачи, в Читтагонге».

Я пробежал глазами следующую статью под названием «Ответ из Восточного Пакистана».

«Призыв президента к гражданам ответить на индийскую агрессию в нашей священной стране был встречен искренним согласием. 60 000 000 жителей провинции встали, как один, чтобы защитить суверенитет и святость каждого сантиметра своей земли».

Пропаганда правительства была направлена на то, чтобы встряхнуть Восточный Пакистан, и понятно зачем – все столкновения происходили в другой части страны, около Кашмира, в 2500 километрах, и к тому же отделены индийскими территориями. Власти требовалась поддержка Восточного Пакистана для пополнения рядов армии и для того, чтобы еще сильнее надавить на Индию, и для этого обратились на радио и к СМИ. Но взволнованное население не видело нападавших, и им не на кого было излить гнев, кроме тех, кто вызывал подозрение. А кто, как не иностранцы, вызывает больше всего подозрений?

Для приезжих стало опасно ходить по улицам. Нескольких американцев вытащили из машин и избили. СМИ говорили о том, чтобы население докладывало о подозрительных личностях. Военные рекомендовали гражданам вооружаться и стрелять во врагов прямо на месте – это приказание пришлось отменить после того, как по незнанию пристрелили нескольких пакистанских пилотов, выбиравшихся из подбитых самолетов.

Самым грозным был призыв к студентам: им предлагали стать дружинниками, которые следили бы за выполнением законов военного времени. Когда в Дакке был установлен комендантский час, дружинники ходили по улицам, выискивая нарушителей, а во время затемнений из-за налетов они ходили по спальным районам и искали случайные источники света, стуча по заборам и дверям палками.

Нам со Стивом совсем не повезло: у нас не было дипломатической неприкосновенности и хоть какого-то повода для пребывания в Дакке, как у других американцев. У нас не было друзей. Кто бы поверил, что мы просто путешествуем в разгар войны? Казалось, что и остановиться нам было негде – сотрудники отеля стали на нас очень подозрительно смотреть. Каждую ночь мы ждали, что дверь выбьют и нас выволокут на улицу. Путей отступления у нас не было, как и способов связаться с внешним миром – почта, телефон и прочие способы связи были оборваны. Мы направились в агентство информации США, чтобы узнать, нет ли способа послать весточку коллегам, ждавшим нас в Бангкоке.