Даже если она расценит это иначе, даже если возмутится, оттолкнет его, Грегор все равно попробует обнять ее, крепко-крепко, шепнуть на ухо успокаивающие слова и попытается хотя бы немного облегчить груз на ее душе. Ведь если он будет просто сидеть и смотреть, как она едва сдерживается, чтобы не заплакать - он себе не простит.

И граф Фаулз не стал мешкать и лишний раз раздумывать. Он сорвался с места, обхватил ее за плечи обеими руками и крепко прижал к себе.

На его удивление, Мирна и не подумала отпрянуть, отвергнуть его. Напротив, она уткнулась лицом в его горячую твердую грудь, схватилась за лацканы его костюма, будто хотела удержать его рядом с собой, и, наконец, дала волю чувствам.

Ее дыхание участилось, нос стал мокрым и слегка засвистел при вдохах и выдохах, по щекам побежали горячие слезы.

- Ну-ну, - Грегор вдруг забыл все успокаивающие слова и смог прошептать только это.

Он мягко погладил ее по спине, Мирна вдруг закачала головой.

- Я просто чувствую себя такой глупой, - промычала она, не отрывая головы от его груди, отчего граф Фаулз почувствовал вибрацию от ее слов, - меня это так долго терзало, а вышло... Полная глупость! Как я могла быть такой? Почему я такая трусиха? Такая безвольная, слабохарактерная...

- Многие люди и за всю жизнь не переживали столько, сколько уже пришлось пройти вам, - Грегор осек ее, схватил за плечи и слегка тряхнул, заставляя сконцентрироваться на нем и на его словах, - и вы не сломались, вы продолжаете бороться. Ни одна из этих дерзких и своенравных придворных дам не справилась бы с теми испытаниями, которые свалились вам на голову. А что на счет писем... Даже если и назвать ваш страх глупостью, хотя я вовсе так не считаю, вы были в сложном положении и не отдавали в полной мере себе отсчет, то каждый человек имеет право совершить глупость. Каждый человек может ошибиться, оступиться. У каждого может быть слабость, порок... - граф Фаулз осекся, вдруг подумав, что эти слова предназначаются не только Мирне. Что они подходят и ему, - вы не обязаны быть идеальной, - закончил он тем, что, пожалуй, сам хотел бы услышать.

И он не ошибся. Доводы подействовали на нее. Княгиня проглотила болезненный ком, застрявший в горле, утерла слезы и заставила себя улыбнуться.

- Спасибо вам, - прошептала она, не замечая, что он все еще ее обнимает, и что они так опасно близко друг к другу, - вы столько на себя приняли, столько выслушали, - она вздрогнула, представив, сколько времени отняла у него, и выговорила с сожалением, - вы, наверное, уже давно хотите уйти, отдохнуть.

Она не знала, что именно ее расстраивает: то, что доставила Грегору столько неудобств или то, что им пора расставаться. Рядом с ним... Рядом с ним стало вдруг так спокойно.

- Я могу еще немного задержаться, если вы хотите, - ответил граф Фаулз тихо, думая, что он совершенно не готов выпускать ее из объятий, что без ощущения ее горячего дыхания у себя на груди он замерзнет насмерть.

Мирна понимала: это было бы неправильно. Молодой мужчина наедине с незамужней девушкой, так поздно... Но вся ее жизнь уже складывалась неправильно, вокруг нее уже крутилось много слухов, а Грегор уже был в ее комнате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сейчас она была полностью уверена, что он ее не обидит, что тот казус, произошедший в шатре, не повторится. Граф Фаулз не пересечет границу, не воспользуется ее неопытностью. Он поддержит, поможет...

И какого черта она должна отказываться от этого? Какого черта должна прощаться с ним, если хочет, чтобы он немного задержался?

- Я бы хотела, чтобы вы остались. Еще на чуть-чуть. Я только переведу дух...

- Конечно, миледи, - шепнул он не без радости и поцеловал ее ручку.

Теплый солнечный зайчик приятно защекотал кожу, и княгиня начала медленно просыпаться. Она перевернулась на другой бок, широко зевнула, но не спешила открывать глаза. На душе было так спокойно, сон вышел на редкость  сладким, и так хотелось остаться в кровати на подольше.

Она потянулась, отчего мышцы приятно заныли, уткнулась носом в что-то теплое и твердое, улыбнулась, ощутив кожей головы горячее дыхание и чью-то сильную ладонь у себя на плече.

Постойте...

Мирна дернулась, вдруг осознав: что-то не так. Что-то совсем не так! Она открыла глаза и тут же в голову ударил жар, а в груди, наоборот, все похолодело.

Прямо рядом с ней, прямо на ее кровати, слегка приобняв ее во сне лежал граф Фаулз. Нет, не просто лежал. Спал, крепко и сладко. С довольной улыбкой на лице!

Княгиня чуть не вскрикнула, отскакивая прочь, но в горле пересохло, и она не издала ни звука.

Какой кошмар! Ужас! Мужчина в ее постели! О, если об этом кто-то узнает...

Мирна ущипнула себя, убеждаясь, что это не сон, и, ощутив боль, почувствовала себя ужасно глупой. Конечно, это не сон! Такое безобразие может выкинуть только настоящая жизнь!

Она судорожно разгладила юбку скромного платья, заодно ощупывая себя, проверяя... Черт знает, что он проверяла! На коже ни синяков, ни ссадин, да и ничего не болит. Неужели она заснула рядом с почти незнакомым мужчиной по своей воле?! Нет, невозможно! Одна лишь эта мысль возмутительна!

Но тут вдруг на глаза попались письма Вильяма. Письма, которые вызывали в ней ужас долгое время. И все конверты сейчас были вскрыты, все послания погибшего жениха были прочитаны, и на душе теперь не чувствовался этот невыносимый груз. Мысли расставились по местам, туман, который нападает на людей поутру, развеялся, и Мирна вспомнила события прошлого вечера.

Она разобралась с этими письмами. Справилась. И все благодаря Грегору. Благодаря его отзывчивости, терпеливости и пониманию.

Нет, «почти незнакомый мужчина» уже неподходящее для него определение. Она поделилась с ним тем, чем делятся только с самыми близкими друзьями.

И они принял это именно так, как принял бы близкий друг.

Мирна почувствовала себя виноватой за то, что так остро отреагировала на его... Она решила назвать это «присутствием в ее комнате». Но, к счастью, он все еще не проснулся и ничего не заметил.

Княгиня осторожно подошла обратно к кровати и присела на ее край. Она чувствовала, что румянец все еще не сошел с ее лица, а когда девушка решилась аккуратно тронуть спящего за плечо, краснота стала такой сильной, что ощутилось сильное жжение на щеках.