Эмметт вздернул подбородок, словно оскорбленный таким вопросом.

– Знаю, и все.

– Вроде ты говорил, что нужен допуск к высшей категории секретности, чтобы попасть в нее…

– Ну, еще можно почти умереть от смертельной дозы ядовитого газа прямо под дверью… – сухо вставила Сэйлор.

– Но Джерико ведь сказал…

– Он врет, – заявил Эмметт, вскакивая на ноги. – По дороге сюда мы видели больше свидетельств, чем требуется, чтобы убедиться, что это «Синтез»: сканеры радужки, замки с шифрованным 12-значным кодом и блокируемым засовом, костюмы биологической защиты типа 4000-XD «Апокалипсис», армированные пневматические двери. И еще эта жидкость, которую ты сейчас пьешь.

Круз взглянул на мензурку, которую держал в руке.

– Ни в одной школьной лаборатории, даже Академической, нет антидота против фербензогена, – продолжал Эмметт. – Даже большинство больниц не имеют его. Его надо хранить в специальном холодильнике при минус 5,5 градусах и под прямым солнечным светом, иначе взвешенные в жидкости микрошарики распадутся и станут совершенно бесполезными…

– Ладно, ладно, – Круз поднял руки, сдаваясь.

Хоть карусель и немного замедлилась, он все еще чувствовал себя слишком шатко, чтобы понимать сложные объяснения Эмметта.

– Конечно, мы всё еще не знаем, почему этот дядька гоняется за нами, – сказал Эмметт, осматривая компьютер Джерико. Он нажал несколько клавиш, но компьютер оказался не в режиме сна, а полностью выключен.

– Это они за мной гоняются, – проговорил Круз. – Не за вами.

– Почему? – спросил Эмметт и Сэйлор в унисон.

– Я не до конца понимаю, – произнес Круз. Раньше он не собирался впутывать кого-то еще в свои передряги, но сейчас уже было поздновато беспокоиться об этом. – Я расскажу, что знаю.

И он рассказал. О несчастном случае, который произошел с его матерью в лаборатории, и о встрече в коридоре с человеком со шрамами в тот день, когда у них состоялась ориентация. Круз только ничего не сказал о письме на его день рождения. Он хотел оставить некоторые вещи при себе.

– Мне так жаль, что с твоей мамой случилось такое, – сказала Сэйлор, и в голосе ее звучала теплота.

– И мне, – сказал Эмметт, качая головой. – Ужасное несчастье.

– Спасибо, – ответил Круз. Он почувствовал, как грудь его сжалась, и быстро осушил стакан.

– Я знал, что-то выглядело не так с тем человеком в аэропорту, – признался Эмметт. – Как ты думаешь, он связан… с «Небьюла», которая сделала это с твоей мамой?

– Может быть, – ответил Круз.

– Так что же нам теперь делать? – спросила Сэйлор.

– Вы ничего не должны делать, – сказал Круз. – Я не знаю, почему «Небьюла» нацелилась на меня, но не хочу, чтобы из-за меня что-то случилось с вами. Мне надо со всем этим разобраться самому. Прости, Эмметт. Наверно, теперь из-за меня ты не получишь приз Северной Звезды.

Эмметт упал на стул Джерико и развернулся лицом к стене. Круз не обвинял его за то, что он так разозлился.

Сэйлор смотрела в пол, кусая губу.

Круз медленно встал. Его еще покачивало, но уже не тошнило. Куда же подевался Джерико? У Круза было полно дел – например, поговорить с тетей Марисоль о маме и упросить доктора Габриэля дать команде «Кусто» еще один шанс. Время быстро бежало.

– Нет.

Круз прислушался.

– Эмметт? Ты что-то сказал?

– Я сказал «нет». – Голос Эммета окреп. – Я не позволю тебе разбираться с этим – что бы это ни было – в одиночку.

– И я, – подключилась Сэйлор. – Нам надо держаться вместе. Мы же члены одной команды.

– И искатели правды, – добавил Эмметт, наконец поворачиваясь на стул к ним лицом.

Круз и Сэйлор удивленно ахнули.

– Эмметт, твои очки! – вскрикнула Сэйлор.

Оправа Эмметта уже не была одноцветной. Сквозь нее, принявшую форму капель, мелькали и пульсировали, словно в стремительном потоке, вкрапления ярко-бирюзового, павлиньего, лазуритового и еще десятка оттенков голубого цвета.

– Я… я думаю, они живые, – произнес, запинаясь, Круз.

Его сосед по комнате только значительно улыбнулся в ответ.

Круз играл с Хаббардом в перетяжки, когда кто-то взял его за локоть. Он выпустил короткую веревку с узлами, и собачка задорно поскакала через фойе, потряхивая добычей.

– Тетя Марисоль, я как раз шел к тебе…

– Неужели? – резко ответила она.

Она уже знала. Она знала, что они пропустили сегодняшнюю тренировку.

– Я могу объяснить…

– Не здесь.

Пока он вела его через зал, ее высокие каблуки цвета розовой сахарной ваты резко стучали по мраморному полу.

Тетя толчком открыла дверь во внутренний двор, и оба внезапно оказались в лучах вечернего солнца. Глаза Круза не сразу приспособились к яркому свету. Старые дубы, клены и березы выстроились вдоль изгиба гранитной дорожки, и их листья слились в плотное покрывало на фоне ярко-голубого неба. Деревья начинали менять свои летние платья на богатые одежды цвета граната и золота. Круз почти слышал, как Эмметт объяснял, что цвета меняются из-за уменьшения количества солнечного света и воды, а также колебаний температуры, в результате чего деревья перестают вырабатывать хлорофилл, то есть пигмент, который придавал листьям зеленый цвет…

– Круз Себастьян Коронадо! – произнесла тетя Марисоль, глядя на него горящими глазами.

Ох. Она, наверное, до этого что-то сказала или задала ему какой-то вопрос, а он не прореагировал. Правда, ему и не нужно было догадываться с трех раз, чтобы определить тему разговора.

– Прости, что мы так и не появились в Пещере для путешествия. Мы… это… перепутали время. Это я виноват.

Круз терпеть не мог врать тете, но что было делать?

– Ты не передо мной должен извиняться.

– Я уже позвонил доктору Габриэлю. – Круз действительно позвонил профессору сразу же, как только Джерико Майлз привел их назад в их комнаты наверху. – Я встречусь с ним в понедельник до начала урока. И за выходные я поговорю также со всеми членами команды.

– Хорошо.

Она пошла вперед по дорожке, громко стуча каблуками по камням. На ней было свободное зеленое платье с розовыми цветами гибискуса, которое напоминало ему о доме. Круз попал в такт ее шагов, ожидая лекции, которая, как он знал, обязательно последует.

– Послушай, Круз, если ты не хочешь в полную силу участвовать в программе…

– Я хочу.