разрешила его сомнения, решив плыть не с господами, а со ставшими родными паланкинами, и с разбегу прыгнула на борт. Речники всполошились, подняли шесты и вёсла, чем напугали и без того трусливого зверя, и судёнышко закачалось от рыков и воплей. Выругавшись, Шерр бросился на помощь то ли нагам, то ли кошке.

Пока ждали следующее судно, Дейна подпёрла Ссадаши, и он, навалившись на её спину и обвив её ноги хвостом, тяжело и жарко дышал в шею. Женщина жадно прислушивалась к его дыханию, и сердце заполошно заходилось в груди. Его стук всполошил прячущегося в декольте ужа, и он обеспокоенно завозился.

Дейна слабо улыбнулась. Какая у неё тяжёлая любовь. Теплая, капризная, своевольная. И такая, что обнять бы и зацеловать до одури. Сердце болезненно сжалось.

К причалу подошло судно с довольно большой постройкой посреди палубы. Вааш с Шшираром затащили Ссадаши на борт и поспешили донести его до постройки, которая оказалась роскошно убранной каютой. Изначально она предназначалась для Шаша и Лаодонии, единственной супружеской пары в посольстве, но они решили уступить её больному дяде. Несколько дней пути они прекрасно проведут в компании семейства Дела.

Ссадаши устроили на перине, и Шширара оттеснил Лилашей.

– Действует, – удовлетворённо протянул лекарь.

Наагалей выглядел уже куда более расслабленным и сонным. Как это бывало после принятия успокаивающего зелья, замечал он теперь только Дейну. Тихий плеск под днищем будоражил нага, и он соблазняюще шипел:

– Вода… Кругом вода. Дейна, давай искупаемся. Нам надо помыться.

– Конечно, – девушка присела рядом и осторожно погладила его по голове. – Искупаемся, когда проснётесь.

– Обещаешь? – веки нага слипались, и ответа он уже не дождался.

Дейна, правда, и не ответила. Вместо этого она поцеловала Ссадаши и нежно оправила на нём одежды.

– Левее правь! – зычно прозвучало снаружи.

В маленькое окошко бил закатный свет. Наагалей Вааш выполз наружу, и до Дейны порой доносился его рокочущий голос.

Через полчаса Дейна вышла, оставив Ссадаши на попечение лекаря. Тьма уже почти полностью поглотила небо, только на западе краснела узкая щёлка света. Три четверти небосвода уже застилала чернильная скатерть с бледными пока звёздами и довольно яркими луной и волчьим месяцем. А одна четверть серела блеклым дневным светом, у горизонта багровеющим пожаром.

Последним от крутого берега отходило судно с обозом и паланкинами. Плавучий причал разобрали и перенесли на борт. Теперь по воде между гружёными плоскодонками сновала юркая лодчонка с зажжённым фонарём на носу. Она выстраивала всю флотилию, а потом должна была переместиться в начало, чтобы прокладывать путь в ночи среди плавающий брёвен и торчащих из воды древесных крон.

– Наагалей, – Дейна подошла к Ваашу и Шширару, – я забыла свои вещи у Шерра. Отдала ему, а он где-то с Госпожой застрял.

– Щас найдём.

– Да я сама поищу, прогуляюсь. Присмотрите пока за Ссадаши. Если проснётся, а я ещё не вернусь, скажите, что до отхожего места пошла. Тогда рваться и искать не будет.

– Ну как хочешь, – не стал уговаривать Вааш. Это они за сутки по грязи набарахтались и нагулялись, а девочка всё это время из душного паланкина носа не казала.

Они как раз обходили судно, гружённое лошадьми, и Дейна спокойно шагнула с одной палубы на другую.

Шширар переполз за ней.

Дейна едва не растеряла невозмутимость от неожиданности, но сделала вид, что нага пока не заметила, и начала сосредоточенно осматривать палубу, будто надеясь найти брата здесь. Не увидев его, она поторопилась к правому борту и едва-едва успела перескочить на следующее судно. А вот Шширар не успел. Наг выбросил вперёд хвост, но только и мазнул чешуёй по дереву.

Раздосадованный охранник знаками велел речнику на удаляющемся судне присмотреть за девушкой, но та уже затерялась среди лошадиных тел. Вышла она уже на другой борт и с него ловко перепрыгнула на пролетающую мимо лодчонку.

– Вещи забыла там, – сказала она изумлённым гребцам, – не подбросите?

– Да чего не подбросить? Ещё и подождать можем.

– Нет, не нужно. Они же потом все носом к корме друг друга пойдут? Перескочу, когда с наагаришеей наговорюсь.

Её ссадили на одну из величавых плоскодонок, на которых с комфортом путешествовали члены посольства, но Дейна направилась не в каюту, а к корме, к которой уже носом пристроилось судно с колесницами. Ещё один перескок, и она наконец оказалась на борту с обозом. Осмотревшись, она увидела сапоги Шерра на бортике телеги и хвост Госпожи, торчащий из-под полога паланкина.

– Шерр, – девушка пихнула дрыхнущего брата.

– А? – он с трудом разлепил глаза и хотел подняться, но сестра удержала его.

– Осторожно спускайся вниз, не попадайся на глаза.

– Ты чего?

– Живее.

Недоумевающий Шерр сполз с телеги и на корточках двинулся за сестрой.

– Только тихо, – велела сестра и вдруг ужом скользнула с палубы в воду.

Несколько секунд парень оторопело смотрел ей вслед, а потом зашипел и нырнул за ней.

– Да чтоб я ещё когда-нибудь родился твоим братом! – пыхтел от натуги Шерр.

– Ты уже не переродишься, – пропыхтела в ответ Дейна.

Выбраться на крутой берег было той ещё задачей. Пристань и лестницу разобрали, а спуск для лошадей они в темноте так и не нашли. Пришлось цепляться за кусты и лезть наверх. Добрались такими грязными, словно в воде и вовсе не были.

– Какая шлея тебе под хвост попала?! – упёршись руками в колени, Шерр зло зыркнул на сестру светящимися глазами.

– Я знаю, что делаю, – спокойно отозвалась Дейна.

– Ты?! Мы только что сбежали, и ты бросила мужика, которому в любви признавалась, одного и больного!

– А что мне нужно было делать?! – взорвалась Дейна. – Ждать, когда в него прилетит очередное проклятье из-за меня?!

– Почему из-за те…

– Он сейчас лежит из-за Короны, которую ношу я! – припечатала сестра. – Он спасал меня, а она за это изувечила его. Сколько таких случаев ещё будет? А если у нас родятся дети, мне всю жизнь бояться прикоснуться к ним из-за этой проклятой Короны? А всю жизнь – это всю нажью жизнь! Думаешь, возможно беречься столько веков? Да за последние три недели наагалей десятки раз мог попасть под её месть. Она действительно проклятая! И проклят тот день, когда я по дурости и обиде решила её надеть!

Повисла тяжёлая тишина, прерывая обрывающимся дыханием и тихим