твердо давал понять, что не имеет ни малейшего намерения проявлять уступчивость в вопросе о маркграфствах Франконии. Здесь не было ничего, требующего компромисса, австрийцы не желают вести серьезных переговоров о мире.

Генрих полагал, что отвращение Екатерины к войне и мудрость Марии Терезии, несмотря на горячность ее сына, в конечном счете будут содействовать установлению мира. Но он — 3 декабря — попросил разрешения у Фридриха уйти на покой. Принц почувствовал, что его здоровье не выдержит трудностей походной жизни; к тому же он думал, что о его физической слабости известно в армии.

Фридрих в течение двух недель не принимал прошения, а потом так и не дал ответа, лишь выразил надежду, что здоровье брата восстановится во время передышки. Генрих зимовал в Дрездене. Фридрих вернулся к этому вопросу через несколько дней, заявив, что таких военачальников, как Генрих, очень трудно найти. Король надеялся, что Генрих, на некоторое время, отложит решение, хотя уже решил назначить на его место племянника, Карла Вильгельма Фердинанда, наследного принца Брауншвейга[341]. 21 декабря он направил ему детальные инструкции. Брауншвейг, соратник по несостоявшейся операции у Гогенэльбе в августе, должен будет командовать саксонской армией, охраняя саксонско-богемскую границу. Он был женат на принцессе Августе Уэльской.

Князь Репнин к тому времени прибыл в Бреслау с приятными посланиями от Екатерины, которая, похоже, полагала, язвительно писал Фридрих в Histoir, что ее посланник словно явится с небес, как бог Олимпа, чтобы диктовать законы страдающему человечеству. Реакция Австрии на заявление России была сдержанной по топу. Фридрих, как и Генрих, стал получать сведения, что Мария Терезия восстанавливает влияние над сыном и настроена на заключение мира. В декабре он написал Брауншвейгу, что, к его изумлению, Иосиф согласился принять посредничество Франции и России. К концу декабря был составлен проект договора о мире. Мария Терезия и Фридрих — единственные суверены, участвующие в войне, и мир мог быть гарантирован королем Франции и императрицей России, приглашенными курфюрстами Пфальца и Саксонии, при участии представителей герцога Цвейбрюкенского.

Фридрих говорил Брауншвейгу, что самый надежный способ заставить австрийцев сесть за стол переговоров — это атаковать их в Моравии и перенести войну на Дунай. Он тем не менее был доволен таким поворотом дел, хотя и знал, что предстоит немало поторговаться. До недавнего времени австрийские требования, по его мнению, были непомерно высокими, военная ситуация — тупиковой. Он не завоевал Богемию и не изменил стратегический баланс в ходе военных действий, но этого не добилась и Австрия. Посредничество было в крайней степени желательно, но о нем было не просто договориться, поскольку Россия, предполагаемый посредник, имела договор с Пруссией и приглашение Екатерины в качестве арбитра во внутригерманских делах создало бы прецедент, который некоторые находили тревожным.

Но к Фридриху в Имперском совете отношение стало в высшей степени благожелательным. Если правильно вести дела, то король Пруссии и русская императрица станут защитниками законности против сомнительных претензий Габсбургов. Был подготовлен проект предварительных положений к мирному договору. Они казались многообещающими; Бавария остается в целости для наследника покойного курфюрста, за исключением небольшого треугольника в месте слияния трех рек: Инн, Зальц и Дунай, который отойдет к императору, — он не включает соляные копи Рейхенгаля, но в него входят Браунау и Бурггаузеп. Цвейбрюкен признавался будущим курфюрстом Пфальца и наследовал Баварию. Во время переговоров по подготовке проекта была найдена полностью удовлетворявшая Фридриха формулировка для окончательного решения вопроса о наследовании маркграфств Франконии[342], он неизменно считал, что они так или иначе отойдут к Пруссии. Другой пункт, настаивал король, должен снять озабоченность Саксонии, в том числе предусмотреть некоторую компенсацию; Фридрих, верный обязательствам, заявил, что без этого он ни на что согласиться не может. В данном случае это оказалось своего рода камнем преткновения. Разногласия преодолеют при помощи денег; 4 миллиона экю будут выплачены Пфальцем. Если все это войдет в договор, война закончится без больших людских потерь и разрушений; но претензии Австрии будут урезаны. Фридрих заслужит славу защитника германской законности, добродетельного монарха.

Тем временем в ожидании очередного ответа Вены он продолжал планировать с Брауншвейгом активные военные действия и надеяться при этом на мир. Король не одобрял проявлений эйфории по поводу намерений австрийцев. «Было бы крайне желательно, чтобы с вашей стороны было поменьше доверия в отношении Вены!» — жестко требовал он от Золмса. В письмах к Генриху Фридрих упоминал «следующую кампанию», а в письме к вдовствующей королеве Дании, «Моп incomparable Reine»[343], он заявил, что император демонстрирует большую склонность к войне, чем когда-либо. К Фридриху поступали данные о планирующемся австрийском наступлении в новом году либо в направлении Глаца, либо Нижней Силезии, по его мнению, он был способен это предотвратить. Король перенес ставку в Зильберберг и при помощи нескольких молниеносных операций отогнал австрийцев от границ Глаца. Источник в Вене сообщил Фридриху, что Австрия жаждет мира, император каждый день к полудню пьян; Австрия к тому же очень и очень нуждалась в деньгах.

Австрийский ответ на последние послания Фридриха — с изложением его реакции на предложения о посредничестве — был получен в конце февраля. В нем не усматривалось дальнейших неожиданных трудностей и предлагалось место проведения переговоров. Австрия по настоянию России, казалось, принимает все посреднические предложения французов, которые Фридрих нашел по сути удовлетворительными, хотя и подразумевал возможность спора относительно деталей. Фридрих писал Екатерине, что такой гордый двор, как австрийский, был повержен не в. сражении, а лишь единым движением ее священных уст! В марте происходили отдельные стычки с австрийцами на границах Верхней Силезии, а один австрийский отряд, который возглавляли несколько генералов, сжег город Ноештадт, уничтожив 240 домов, но в оговоренные дни, между 7 и 10 марта, военные действия по всем фронтам были приостановлены. 11 марта делегации обеих сторон собрались в Тешене, небольшом городке на границе Силезии, примерно на пол пути от Вены и Бреслау.

Дипломатия Фридриха была хитрой и эффективной. Он не победил в поле — действия пруссаков и впрямь не привели к решительным результатам, а их явная неспособность справиться с проблемами тылового обеспечения сразу же бросалась в глаза. Однако само существование прусской армии, ее репутация и репутация короля Пруссии, очевидная его готовность сражаться, если будет брошен вызов, а также общепризнанная слабая с юридической и моральной точек зрения обоснованность претензий Австрии — все эти обстоятельства определяли развитие событий. И Фридрих, что необычно для того, кто не стал победителем, вышел из конфликта с еще более окрепшим авторитетом. Переговоры в Тешене