«Изредка доходившая до народов Персидского залива … молва о силе и могуществе … дотоле неведомой им России, – извещал Г. Овсеенко, – нашла реальное подтверждение и в акциях военной дипломатии кораблей Военно-морского флота России», и в торговых экспедициях гражданского флота.

«С началом русской торговой навигации в Персидский залив, – уведомлял Г. Овсеенко, – английские конкуренты пытались – путем распространения в местной купеческой среде разного рода ложных слухов – лишить русские пароходы торговых грузов», но это им не удалось.

Выполняя роль «проводника русских интересов в Персидском заливе», писал Г. Овсеенко, российское консульство в Бендер-Бушире рекомендовало бы обратить особое внимание на Маскат. Объяснением тому – роль и место Маската в морской торговле края. Маскат, указывал он, служил «торговым центром не только для всей прилегающей к нему береговой полосы восточной части Аравийского полуострова, но и для всего противоположного Мекранского побережья», экономически к нему тяготевшего[537].

Интересная страничка в истории отношений Маската с Санкт-Петербургом связана с пребыванием в Джидде, во время хаджжа 1905 г., жены и сына властелина Омана сеййида Файсала ибн Турки (правил 1888–1913).

По получении сведений о приезде Джидду для совершения паломничества «старшей супруги султана маскатского и его малолетнего сына, – сообщал (05.11.1905) Михаил Эрастович Никольский, управлявший российском консульством в Джидде, – мы с английским консулом Девери (Devery) договорились не делать им визитов ввиду того, что в свите, сопровождавшей гарем, не было важных лиц». Однако британец «пошел на прямой обман» – отправил «к свите сына султана» своего человека, чтобы тот согласовал вопрос о времени свидания консула с принцем. «Но ему отказали, ввиду их отъезда на следующий день в Мекку». Тогда английский консул «устроил им проводы, взяв с собой вице-консула и двух кавасов».

«… Собственно говоря, – замечает М. Никольский, – это был форменный обман». Но придется сделать «приятную мину при дурной игре, смолчать и остерегаться обмана в будущем». Никак не ожидал, резюмировал М. Никольский, что «английский консул будет так беззастенчиво хитрить, тем более, что разговор наш проходил в присутствии австрийского консула»[538].

«Супруга султана Маската с его малолетним сыном (двух с половиной лет от роду) и свитой в 50 человек из женщин гарема и купцов», как явствует из другого донесения М. Никольского (01.11.1905), прибыла в Джидду для совершения паломничества к Святым местам в Мекке и Медине на русском пароходе «Трувор»[539].

* * *

Первый контакт между Советским Союзом и Султанатом Оман на высоком уровне имел место в 1984 г., когда с посланием от советского лидера, Юрия Владимировича Андропова, в Маскат прибыл Евгений Максимович Примаков, директор в то время Московского института мировой экономики и международных отношений. Был согласован вопрос о нормализации отношений и достигнута договоренность о проведении встречи министров иностранных дел для подписания соответствующего соглашения.

Встреча глав внешнеполитических ведомств, Йусуфа ибн Алауи и Эдуарда Шеварнадзе, проходила в Нью-Йорке, во время сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Стороны заключили соглашение об установлении дипломатических отношений (установлены 26 сентября 1985 г.; советское посольство в Маскате открылось в 1987 г.). В 1991 г. Султанат Оман официально признал Российскую Федерацию в качестве правопреемницы Советского Союза.

В ноябре 1994 г. Маскат посетил российский премьер-министр Виктор Черномырдин. Визит завершился заключением Соглашение о торговле, экономическом и техническом сотрудничестве (от 24.11.1994; вступило в силу 10.08.1996).

Товарооборот между странами – незначительный. Объем российско-оманской торговли за 11 месяцев 2015 г. составил 105 млн. долл. США (2009 г. – 24,2 млн. долл).

Действует Российско-Оманский деловой совет (с 2006 г.). Подписаны соглашения о взаимодействии Торгово-промышленных палат (1994) и о сотрудничестве в областях науки, культуры о образования (1996).

С 2010 г. осуществляются заходы российских военных кораблей в порты Маскат и Салала – для бункировки топливом, пополнения запасов продовольствия и питьевой воды.

В 2012 г. российская трубная металлургическая компания (ТМК) приобрела 55% акций трубного завода (GIPI) в Омане.

Несколько российских компаний выполняют небольшие по объему сервисные работы в нефтегазовом комплексе Омана.

Активно в последнее время развивается сотрудничество в области туризма. В первой половине 2019 г. Султанат Оман посетило 9651 туристов из России (в предыдущие годы – около 5000 человек ежегодно).

«Моря разъединяют земли, но соединяют народы», говорят арабы Южной Аравии, земель маститых корабелов и именитых «извозчиков моря», как их называли в царствах Древнего мира. Морское наследие Омана насчитывает не менее 5000 лет. «Глиняные архивы», обнаруженные археологами в местах ранних цивилизаций человечества в Месопотамии, свидетельствуют об оживленных морских связях между Месопотамией, Дильмуном (Бахрейном) и Маганом (Оманом). В них рассказывается о богатых торговых караванах, наведовавшихся из Магана морем в Междуречье с изделиями из Мелуххи, Хараппы и Мохенджо-Даро (древние цивилизации Индии). Все товары, вывозившиеся за пределы Мелуххи, метили печатями. Такие медные печати, датируемые 2300–2100 гг. до н. э., найдены при раскопках в древних оманских портах Ра’с-эль-Хадд и Ра’с-эль-Джинс[540].

Географическое местоположение Омана на пересечении древних водных магистралей, сделало его «колыбелью морской навигации» арабов Прибрежной Аравии и зоны Персидского залива в целом. Оманцы сыграли значимую роль в прокладке морских торговых путей между Востоком и Западом. Передвигаясь вначале вдоль Аравийского побережья на плотах и небольших лодках, обтянутых изнутри кожей, они досконально изучили гавани и бухты в Персидском заливе, Красном и Аравийском морях. Научившись ориентироваться в ночное время по звездам и использовать мусонные ветра, отважно устремились в просторы Океана.

Прославленные арабские географы и историки, в том числе Ибн Хордадбех (ум. 912/913), ал-Мас’уди (ум. 956/7) и ал-Йа’куби (ум. 891/2), отзывались об оманских мореходах как о «первых навигаторах Индийского океана». Считается, что именно оманцы, «морской народ», проживавший в землях «Острова арабов», что у «края Большой воды», как именовали места обитания мореходов Южной Аравии древние месопотамцы, первыми среди мореплавателей установили на своих судах мачту и использовали парус. Занимаясь «морским извозом», повествует ал-Йа’куби, древние оманцы открыли долгое время известные только им одним пути на «просторах вод», морей и океанов, в «чужие края». Пользуясь ими, предпринимали торговые экспедиции в «земли зинджей», то есть в Африку или к «воротам в Море темноты» (Атлантический океан), как она фигурировала в речи мореходов-южноаравийцев, а также в ал-Хинд (Индию), Индонезию и в ас-Син (Китай). Ходили они и в Японию, и в «царство Шила» (Корею), на Филлипины и в Австралию.