Из истории морской торговли Омана, в которую население этого древнего государства Аравии было вовлечено уже в 4500 г. до н. э., известно, что во времена Саргона Аккадского (2334–2279 до н. э.) мореходы царства Маган регулярно наведывались в Аккад. На судах своих они доставляли туда корабельный лес из Индии, а также слоновую кость, золото, панцири черепах и шкуры «диковинных животных» из Африки. «Глиняные книги» шумеров сообщают, что «перевозчики товаров по морю», «владельцы кораблей» из Магана в «большом количестве» везли в Шумер по Нижнему морю (Персидскому заливу) благовония и диорит (использовался как материал для изготовления стел и статуй).

Греческий историк и географ Агатархид Книдский (200–120 до н. э.), живший в Египте и служивший при дворе Птолемеев, отзывался об оманцах, как о владельцах одного из крупнейших, наряду с тирцами и карфагенцами, флотов в Древнем мире, и как о лучших мореплавателях Индийского океана. Согласно «Периплу Эритрейского моря» суда из древнего портового Сухара уже в I в. н. э. достигали южных берегов Китая. Знаменитый арабский историк, географ и путешественник ал-Мас’уди, или «арабский Геродот», как величают его российские востоковеды-арабисты, путешествовавший с оманскими торговцами и «владельцами судов из ‘аздов» в земли Восточной Африки, вспоминал, что на водных просторах между Абиссинией, Южной Аравий, Индией и Китаем властвовали тогда мореходы родом из земель ‘Умана (Омана). Одним из них был легендарный Синдбад-мореход.

Помимо шумеров и ассирийцев, сведения о морских походах оманцев оставили и финикийцы, основавшие Сур, или Тир Оманский, как его еще называли в Древнем мире. Состоя на службе у фараона Нехо (правил 610–595 до н. э.), они первыми в мире обогнули африканский континент. Так вот, в рассказах об этом походе финикийцы упоминали о том, что часто встречали на пути своем – и на «просторах Океана», и на рынках африканских прибрежных городов, где торговали золотом и слоновой костью, – торговцев и мореходов из Сура и Сухара.

«Глиняные архивы» Ниневии и Вавилона, равно как и храмовые надписи древних египтян, свидетельствуют, что легендарные ранние цивилизации в Месопотамии и Египте получали товары из Индии при содействии мореплавателей Южной Аравии (Йемена и Омана) – через Герру и Дильмун. Герра располагала крупным портом на побережье, напротив Бахрейна. Оттуда индийские товары, поступавшие через порты Омана, завозили в Месопотамию и дальше – в Египет и Палестину, Дамаск и Пальмиру, Тир и Баальбек. Из Ниневии и Вавилона в Индию при участии моряков Омана попали знания об астрологии, астрономии и матиматике. Они же заимствовали у древних месопотамцев (у аккадцев или у вавилонян)и распространили среди торговцев Прибрежной Аравии, Персии и Индии слово «ман», которое аравитяне, персы и индусы использовали в качетве меры веса на протяжении более 5000 лет.

В древние царства в долинах Тигра и Евфрата оманцы завозили специи и благовония, слоновую кость и драгоценные камни, ароматы и золото, эбеновое (черное) дерево, медь и другие «дорогие товары» прошлого. Ушедшая в легенду Герра, крупнейший торговый рынок Восточного побережья Древней Аравии, находилась в динамичных торговых сношениях с Маскатом, Кайсом, Сухаром и Суром (аравийским центром торговли специями). В Герре, бок о бок с греческими и финикийскими общинами негоциантов, проживали коммуны оманских торговцев. Халдейский Ур, располагавшийся на Евфрате и выступавший крупнейшим в Месопотамии рынком заморских товаров, активно торговал медью, диоритом, ладаном, алоэ и дорогими породами дерева, такими как тик, сандаловое и эбеноновое. Доставляли их торговцы из Омана. Эриду, лежавший ниже Ура, специализировался на торговле благовониями, поступавшими из Омана. Геродот рассказывает, что во времена Моисея финикийцы, осевшие на побережье Средиземного моря, завозили в Тир индийские специи и аравийские благовония из Маската[541].

Основание Пальмиры царем Соломоном повлекло за собой развитие караванной торговли Средиземноморья с Вавилоном и Персидским заливом. Предания гласят, что мудрый Соломон всячески содействовал ей, и в то же самое время поощрял развитие морской торговли с землями Южной Аравии, используя водный путь через Красное море. Коммерция процветала, а вместе с ней – и рынки Южной Аравии, и мореходы Йемена и Омана. Караванными путями были связаны все крупнейшие центры торговли Древнего Арабского Востока (Пальмира, Петра, Алеппо, Аден, Моха, Дофар, Хадрамаут , Сабота, Сана’а, Ма’риб, Сур, Маскат, Сухар, Герра и Вавилон). Крупные портовые города Южной Аравии сделались местами проведения ярмарок. Самыми посещаемыми из них, куда наведывались, как отмечали в своих сочинениях историки ал-Хабиб (ум. 859/860) и ал-Йа’куби, торговцы из Индии и Персии, Египта и Месопотамии, являлись Дибба, Сухар (Сохар) и Аш-Шихр[542].

История седого прошлого нашей планеты свидетельствует, что Оман, земля древнейших народов и ранних цивилизаций человечества, – это место пролегания важнейших торговых путей Древнего мира: дорог благовоний, специй и шелка, кофе и жемчуга, амбры и алоэ.

Издревле оманские мореходы хаживали в ас-Син (Китай). У китайцев они позаимствовали компас, который назвали «домом иглы». Вначале, что интересно, использовали его совершенно для других целей – для точной ориентации на Мекку при совершении поклонов во время молитв. Впоследствии компас, широко разошедшийся по странам Арабского Востока, перехватили у арабов генуэзцы и венецианцы, занимавшиеся перевозкой крестоносцев в Палестину. Марко Поло продемонстрировал работу компоса, или чи-нана («указателя юга»), венецианским купцам только в 1295 г.

Даже в наше время 60% населения Омана проживает на побережье и прибрежных островах. Море для оманцев – родная стихия. Оно у них – в крови, заявляют коренные жители Омана. И добавляют, что предки их жили морем, за счет моря и благодаря морю. По словам арабского географа ‘Абд ар-Рашида ал-Бакуви (вторая половина XIV – начало XV в.), Оман с его древними портами именовался народами Аравиии «уделом мореходов и торговцев»; славился своим дружелюбием и гостеприимством. Неслучайно поэтому, замечает ‘Абд ар-Рашид ал-Бакуви, Пророк Мухаммад и поучал первых своих последователей, подвергавшихся преследованиям со стороны язычников, чтобы те из них, кому жить становилось совсем уж не на что, шли в Оман[543].

Если пальма и верблюд – это немеркнущие со временем символы земель и племен Внутренней Аравии, то море и судно – это знаки-эмблемы «людей моря», арабов Прибрежной Аравии. «С берега Океан не поймешь, – сказывают мореходы-оманцы, – и познать душу и характер Океана можно только ступив в него». «Море шутить не любит, и перед морем все равны», – часто повторяют в семьях потомственных «морских извозчиков», будь то в Маскате, Сухаре или Ра’с-эль-Хайме (Джульфаре в прошлом), слова легендарного аравийского лоцмана Ахмада ибн Маджида. И добавляют: «Море, как султан, – не повинуется никому». Обучая своих потомков морскому делу, аксакалы-мореплаватели Омана поучают их учиться у Океана, денно и нощно, «урокам жизни на воде», как делали это предки.