На белом Северо-Западе также не существовало принципиального отличия от аграрного законодательства белой Сибири. Еще на стадии «военно-походного законодательства» приказом № 13 от 19 июня 1919 г. («О временном праве пользования землею») генерал-майор А. П. Родзянко объявил о сохранении прав на урожай с «захваченных земель» всем «посевщикам», не исключая и тех «граждан, коим земли были переданы в пользование разными учреждениями и организациями большевистского режима». Но при этом усадебные постройки возвращались прежним владельцам, новые запашки на «захваченных» землях переводились в категорию арендованных и «впредь никакие самовольные захваты» не допускались. «Черный передел» не признавался лишь в отношении крестьянских наделов, которые «по снятии с них урожая в 1919 г.» следовало «возвратить прежним их владельцам». Покосы (как и в сибирском законодательстве 1918 г.) возвращались прежним владельцам. Региональные особенности отражало разрешение права выхода на хутора (восстановление принципов Столыпинской реформы) – «с согласия 2/3 действительных домохозяев селения» и при «взаимном соглашении» с односельчанами относительно «места и площади хутора». Процесс создания хуторов и отрубов продолжался на территории, контролируемой Северо-Западной армией, вплоть до ноября 1919 г. Согласно принципу «непредрешения» приказ объявлял все данные меры «временными», декларируя, что «вековой земельный вопрос будет решен Российским Всенародным Собранием»[601].

Вскоре после создания Северо-Западного правительства в августе 1919 г. министром земледелия, бывшим председателем Псковской уездной земской управы П. А. Богдановым было провозглашено «сохранение земельных отношений, которые имели место к приходу белых войск», что защищало прежние земельные «захваты». Приказ № 2 по министерству земледелия Северо-Западной области России от 18 октября 1919 г. передавал решение всех земельных споров в ведение уездных земств или земельного отдела министерства земледелия. Усадебные постройки, инвентарь также оставались в распоряжении «тех лиц, которые владели ими до последнего прихода белых войск». Земли коммун и совхозов переходили в ведение министерства земледелия, волостных или уездных земств. Все леса (кроме надельных) поступали в особый лесной фонд, распоряжение которым осуществлял лесной отдел министерства (приказ № 190 от 28 июня 1919 г.). Приказ предполагал создание местных земельных отделов, на которые следовало возложить «регулирование земельных отношений и оказание содействия крестьянскому населению в деле землеустройства»[602].

На белом Юге специфичность и острота земельных отношений требовали политических решений, в определенной степени отличающихся от подобных решений в остальных регионах. К концу 1918 г., после выхода Добровольческой армии за пределы казачьих областей, где действовало собственное земельное законодательство, Особым Совещанием при ГК ВСЮР принимались решения, претендовавшие на статус «общероссийских». Первым из них стало распоряжение «Об отмене ограничений на земельные сделки», введенное Временным правительством (29 декабря 1918 г.). Для многоземельных губерний Юга подобный шаг считался достаточным для разрешения аграрных споров[603].

В марте 1919 г. Деникин выступил с «Декларацией по аграрному вопросу», в которой говорилось об «обеспечении интересов крестьян» за счет «казенных и частновладельческих земель» и одновременно о «сохранении за собственниками их прав на земли». Сочетание этих двух, казалось бы, взаимоисключающих принципов предполагалось в «Декларации» в форме добровольных сделок купли-продажи между крестьянином и помещиком и принудительного отчуждения части частновладельческих земель, но обязательно за выкуп. При этом особо оговаривалось (это положение было главным в законопроектах Особого Совещания), что дополнительное наделение землей не разрешит земельной нужды, не увеличит производительность сельского хозяйства. Полное признание «черного передела» означало отказ от принципов «восстановления нарушенного правопорядка». Главной задачей становилась интенсификация хозяйств, обеспечение крестьян доступным кредитом, техникой, семенами, удобрениями[604].

В 1919 г. деникинское правительство ограничивалось изданием распоряжений о распределении урожая трав и зерновых, засеянных крестьянами на частновладельческих полях в 1919 и 1920 гг., об арендных ценах, о пятипудовом «военном сборе» с десятины. В этих законах также очевидна тенденция уступок крестьянству за счет бывших владельцев. В отличие от других регионов власть фиксировала размер арендной платы, приводя его, в условиях падения курса рубля, к натуральному эквиваленту. При этом если в «Правилах о сборе урожая в местностях, находящихся под управлением Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России», принятых 26 июня 1919 г., предусматривалась передача крестьянам-«захватчикам» 2/3 урожая зерновых, а 1/3 («третий сноп») передавалась бывшему владельцу в качестве платы за пользование землей, то в октябре (согласно постановлению Особого Совещания от 13 сентября 1919 г.) крестьянская доля в сборе озимых 1920 г. увеличивалась до 4/5. «Временные правила о сдаче в аренду полевых угодий» (21 сентября 1919 г.) в ст. 7 предусматривали перевод «захваченных» частновладельческих земель в разряд арендованных, повторяя в этом основные тезисы аграрной программы Колчака. Приказом № 167 (от 26 сентября 1919 г.) ГК ВСЮР арендная плата устанавливалась на уровне 200 руб. за десятину, что по ценам южнорусского рынка того времени было символической суммой. Для контроля за сбором посевов создавались «мировые комиссии» на основании паритета крестьян (представители избирались волостным сходом) и землевладельцев (по выборам «Союза земельных собственников») под председательством мирового судьи[605].

Особое Совещание работало и над проектами будущей земельной реформы. Первый из проектов, составленный Комиссией В. Г. Колокольцева, мало чем отличался от законопроектов гетманского периода. Предусматривалась его реализация после 3 лет с момента окончания войны. Затем наступал двухгодичный срок «добровольных сделок» между помещиками и крестьянами, и по истечении этого срока допускалось «принудительное отчуждение частновладельческих земель». Культурные, высокопродуктивные хозяйства разделу не подлежали. Несмотря на отсутствие в проекте указаний о превосходстве помещичьего хозяйства перед крестьянским, обвинения в «защите помещичьих интересов» стали основанием для отставки В. Г. Колокольцева в июле 1919 г. Главой Управления земледелия и землеустройства стал профессор Киевского университета, активный сторонник аграрной реформы Столыпина А. Д. Билимович. Под руководством его и главы Управления юстиции известного правоведа В. Н. Челищева земельной комиссией к ноябрю 1919 года был подготовлен новый законопроект.