Однако начавшееся революционное правотворчество заменило сложный процесс эволюции земельных правоотношений, сельскохозяйственного производства радикально-примитивными действиями[580]. Теперь всем антибольшевистским движениям приходилось считаться с произошедшими переменами. По выражению известного русского экономиста и философа П. Б. Струве: «Сейчас земельный вопрос сводится к тому, чтобы утвердить крестьянскую собственность. Русская революция должна осуществить столыпинскую аграрную реформу… нужно лозунг социалистов-революционеров «в борьбе обретешь ты право свое» превратить в лозунг «в борьбе обретешь ты право собственности»[581].

В этих условиях аграрно-крестьянская политика Белого движения основывалась на трех основных принципах, четко обозначенных Главнокомандующим Вооруженными Силами Юга России (далее – ГК ВСЮР) генерал-лейтенантом А. И. Деникиным: «обеспечении сельскохозяйственного производства, сохранении принципа собственности и, по возможности, меньшего нарушения сложившихся в деревне взаимоотношений…»[582]. Таким образом, в ходе гражданской войны можно было принимать лишь временные правоустанавливающие акты, не «предрешавшие» основ будущего землеустройства. Но это не исключало необходимости разработки земельных законопроектов, осуществление которых могло бы начаться сразу же после «победы над большевизмом».

В период 1918 г. (время становления организационных центров Белого движения) аграрная политика антибольшевистских правительств сводилась главным образом к отмене юридической силы советских декретов и законов и к восстановлению нарушенных прав собственности. При этом вопрос о последующем перераспределении земель не поднимался. Показательными примерами подобного рода стали постановления Временного Сибирского правительства от 4 июля 1918 г. (здесь и далее все даты, за исключением Белого Юга России, приведены по григорианскому календарю) «Об аннулировании декретов советской власти» и от 6 июля 1918 г. «О возвращении владельцам их имений»; приказ донского атамана генерал-лейтенанта П. Н. Краснова от 5 июня 1918 г. о неприкосновенности частновладельческих земель; Грамоты Державного Гетмана Украины П. Скоропадского о восстановлении права собственности на землю и имущество в полном объеме (май 1918 г.). Наконец, первая политическая программа южнорусского Белого движения (т. н. «Конституция генерала Корнилова») указывала на недопустимость «всякого рода захватно-анархических действий граждан» в отношении земельной собственности[583].

Тезис о «реакционном» содержании данных актов, о возврате к «дореволюционным порядкам» следует понимать исключительно в связи с созданием исходных условий для проведения будущих земельных реформ. Постановление Сибирского правительства восстанавливало собственность «как отдельных лиц», так и «товариществ, обществ и учреждений» (применительно к Сибири, не знавшей помещичьего землевладения, это означало защиту интересов крестьян – старожилов, переселенцев – хуторян и многочисленных кооперативных товариществ). Владельческие «имения» передавались «в заведывание прежних владельцев впредь до решения вопроса о земле Всесибирским (даже не Всероссийским) Учредительным Собранием». «Конституция Корнилова» также подтверждала, что «сложный аграрный вопрос представляется на разрешение Учредительного Собрания». А на Украине уже в мае 1918 г. была создана земельная комиссия по подготовке земельной реформы под председательством В. Г. Колокольцева, будущего управляющего земледелием и землеустройством Особого Совещания при Главкоме ВСЮР.

Восстановление дооктябрьского 1917 г. земельного status quo признавалось необходимым как для борьбы с советским законотворчеством, так и для восстановления «государственного порядка», основанного на «уважении права».

На практике провозглашение восстановления земельной собственности воспринималось неоднозначно. На это влияла, в частности, региональная специфика. Если немалая часть украинского крестьянства считала Грамоты Гетмана возвратом к «паньщине», причем участие немецко-австрийских войск в этих действиях способствовало росту антигетманского, антигерманского повстанческого движения, то в Сибири, где земельных конфликтов практически не было, восстановление прав собственности стало вполне органичным процессом и отнюдь не вызывало недовольства крестьянства. Однако к концу 1918 г. все более сказывался фактор т. н. «политической целесообразности». В аграрно-крестьянской политике Белого движения это означало сложный компромисс со свершившимися революционными переменами.

В разрабатывавшихся комиссией Колокольцева законопроектах заметны принципы будущих положений программ Белого движения. Предусматривалось посредничество государства между землевладельцами и крестьянами, частновладельческие земли переходили к крестьянам путем добровольных сделок (в течение двух лет) и после этого срока – путем принудительного выкупа под контролем Государственного Земельного Банка; устанавливались категории земель, не подлежащих отчуждению, и их максимумы (культурных имений – 200 десятин, сахарных заводов – до 3000 дес.). В октябре 1918 г. новый состав комиссии под руководством министра земледелия С. Н. Гербеля расширил категории земель, подлежащих безусловному отчуждению (прежде всего сдаваемые в аренду и «земли хозяйств низкой интенсивности»), сократил площадь неотчуждаемых земель (до 200 дес.) и сроки добровольных сделок (до 1 года). Однако этим проектам не суждено было реализоваться. В ноябре 1918 г. гетманский режим был ликвидирован[584].

Схожие принципы ликвидации советских декретов и передачи земли под контроль государственных структур проводились и на Севере России. Верховное Управление Северной области отменило все советские декреты, продекларировав при этом «действительное обеспечение прав трудящихся на землю» (6-й пункт Воззвания Управления «К гражданам Архангельска и Архангельской губернии» от 2 августа 1918 г.). Созданным земельным отделом в составе Управления руководил бывший председатель Вологодского губернского Совета крестьянских депутатов эсер С. С. Маслов, объявивший о восстановлении губернского земельного комитета, губернской земельной управы (в должности ее председателя был восстановлен Н. Г. Иконников), а также уездных земельных комитетов и земельных управ. Эти структуры брали на себя полномочия государственной власти в деле заведывания всем земельным фондом, лесами и недрами губернии. В течение августа эти структуры были повсеместно восстановлены[585].