После коллективного прочтения начала статьи (только еще начала!) у нас разгорелись шумные дебаты, в результате которых все пришли к единому мнению: если бы не было колхозов, вряд ли потерявшая почти половину плодородных земель страна смогла противостоять наглым фашистским ордам. Разве разрозненные частные хозяйства смогли бы прокормить вначале измотанную неудачами, а сейчас рвущуюся вперед армию, огромный трудовой фронт? Конечно нет. Как образно сказал Мишка: «Коню, ту, май-то, ясно, что колхозы – это сила, а Торопов – засранец и продажная сволочь». Я полностью солидарна с ним.

27 сентября

Понедельник

Нет, он совсем не так прост и далеко не столь безобиден, как кажется, этот «бывший»! Вчера я и Мишка крепко повздорили с Павлом Аристарховичем на «политической основе». Он договорился до того, что обвинил Сталина – нашего Сталина! – якобы в умышленном уничтожении лучших людей страны! И не тех, что жили и творили еще в давнее, царское время, а именно наших, советских граждан. С ума сойти! Свихнулся он, что ли, в этой своей тухлой эмиграции?!

По словам Павла Аристарховича выходит, что организованная партией в 30-е годы открытая, очистительная классовая борьба с врагами нашего народа не что иное, как злоумышленное, коварное истребление всех, кто чем-то стал неугоден Сталину и его близкому окружению. Словом, по его понятиям, происходила самая что ни на есть заурядная, неприглядная борьба за власть.

Но ведь неправда же это, нет! О подобной ереси не то что говорить, а даже и думать-то, по-моему, кощунственно. Ведь мы-то, те, кто жил в России, знаем, сколько по мере укрепления советской власти появилось у нас врагов – хитрых, увертливых и скрытных. Помню, как школьниками и дома – в семье, и в классе сообща читали длинные газетные отчеты с судебных процессов, как восхищались точными, меткими вопросами Вышинского и его помощников, как негодовали по поводу беспомощных, путаных ответов этих жалких, продавшихся капиталистам подонков. Это надо же, до какого изощренного злодейства опускались они в своем гнусном предательстве, как старались извести советский народ!

Помню, как всех нас почему-то особенно возмутило признание одного из тех злыдней о том, как он и другие его сообщники подсыпали толченое стекло в пищевые продукты. Трусливые, жалкие пакостники! И слава Богу, что их вовремя обезвредили! И слава Богу, что Сталин, как всегда, оказался столь мудр и прозорлив, столь решителен и беспощаден!

Мы с Мишкой прямо из себя выходили, доказывая свою правоту, а Павел Аристархович непримиримо и как-то снисходительно – что особенно злило и бесило нас, – натянуто улыбался.

– Битое стекло – и в продукты? – переспрашивал он насмешливо. – Какая дикость и чушь! И что, – вы всерьез верите, что такими варварскими методами можно извести Советскую Россию и даже весь Союз? К сожалению, мои юные друзья, в ваших головах безнадежно перепутались понятия «враг», «политический противник» и просто «фиктивный, выдуманный недруг». Для стоящих у власти самолюбивых властных диктаторов – кстати, таковым является и Сталин – серьезную опасность представляют люди вполне лояльные, близкие по политическим убеждениям, можно сказать – единомышленники, но обладающие большим тактом, имеющие гибкий склад ума, способные лучше понять душу простого человека, его заботы и надежды, и поэтому очень быстро завоевывающие громадный авторитет среди народа. Понятно, что диктатор-тиран в силу своего властолюбия, подозрительности и недоверчивости не может терпеть рядом подобных светлых голов. Именно такие «фиктивные недруги» и попадают большей частью в жестокую опалу, становятся «врагами народа».

Павел Аристархович смотрел на нас без улыбки.

– Вы, мои юные друзья, с лихостью произносите слово «враг». А что такое – враг? Положим, в настоящее время безусловный враг русского государства – германский милитаризм. Равно как в разное время ими (врагами) были татаро-монголы, шведы, наполеоновская армия – словом, все те, кто однажды шел с мечом и огнем на нашу землю, хотел захватить ее, а русский народ сломать, закабалить в вечное рабство… Существует и более узкое понятие слова «враг», когда в смертельную вражду вовлечены по разным причинам очень близкие люди. Но чтобы человек стал врагом своего народа, врагом Земли, на которой он родился и вырос, где впервые познал гордость и сладость собственного бытия и где он впервые трепетно произнес священные слова «мать», «Отчизна», – такое, за крайне редким исключением, невозможно себе представить. Повторяю: за крайне редким исключением…

Особенно, – продолжал Павел Аристархович, – это относится к нашему русскому народу. Любовь к Родине замешана в крови у всех нас – это вечное, проклятое и прекрасное наше наследие… И в то же время ни у какого другого народа не развито столь сильно чувство социальной и политической справедливости. На протяжении всей истории нашей многострадальной отчизны лучшие люди России гибли в тюремных застенках и на каторге за свободолюбивые помыслы, за высокие идеи всеобщего равенства и братства. Народовольцы и декабристы шли на эшафот за то, чтобы изменить жизнь простого, погрязшего в дремучем невежестве и беспросветной бедности мужика-кормильца России, сделать эту жизнь разумнее, интереснее, чище духовно и нравственно. Но тогда это было понятно: противоборствовали полярно-противоположные идеи, сталкивались классовые интересы… А что же происходило в СССР в тридцатые годы, перед войной? Находящиеся у власти Сталин и небольшая группа его приспешников организовали настоящий красный террор – безжалостно, систематически уничтожали своих же единомышленников – большевиков, людей бескорыстно и преданно служивших делу Революции, работавших бок о бок с самим Лениным и пользовавшихся его безграничным доверием… Так ка́к, скажите на милость, это можно объяснить? Согласитесь – весьма трудно.

– Почему же трудно? – запальчиво возразил Миша (ах, как не хватало здесь в этот момент всезнающего дяди Саши или хотя бы Василия!). – Почему же трудно? Нам тоже известно, что и Каменев, и Бухарин, и Рыков, и Зиновьев, и другие перевертыши были когда-то убежденными революционерами, а потом свернули с правильного пути, пошли против советской власти. Продались, май-то, капиталистам, как иуды… Да у нас любой вам скажет, что это – враги, самые что ни на есть махровые предатели.

– Вы, Павел Аристархович, говорите о красном терроре, – сказала я, – а разве не они, враги, из-за угла убивали наших вождей? От их подлой руки погиб, например, Сергей Миронович Киров.

– Да, Киров… – задумчиво произнес Павел Аристархович. – Однажды мне довелось его слышать и даже видеть. Правда, это было давно. В Поволжье. Помнится, он произвел на меня впечатление убежденного революционера, честного человека и пламенного оратора… Значит, вы говорите, что его тоже убили враги… Прискорбно. Весьма прискорбно.

Он посмотрел на нас долгим, каким-то непонятным взглядом, в котором мелькали, сменяясь, насмешка,