- Ты куда?- потянул его за рукав Хоппер.- Мы же должны ждать знак!

- Ты с ума, что ли, сошел?- презрительно глянул на него Бэнкс.- Неужели ты полагал, что мы пойдем на поводу у этого маленького прохвоста? Или ты думаешь, что он все выполнит как было условлено и, правда, впустит нас?

- Ну… я… э…

- Нет уж, не такие мы наивные. К тому же у нас есть своя голова на плечах.

- Свои головы,- уточнил Хоппер, но толстяк не обратил на его слова никакого внимания.

- Мы сами проникнем в дом,- сказал он.- И никакой мальчишка нам не нужен.

- И как ты предлагаешь это сделать? Мы в дымоход не пролезем. Да и вообще Лиззи, знаешь ли, не одобряет дымоходы – она говорит, что для лазанья по ним город изобрел трубочистов.

Бэнкс поморщился, как он делал всякий раз, как слышал очередную житейскую мудрость от младшей сестры напарника, и сказал:

- Ты спрашиваешь, как мы попадем внутрь? А как крысы проникают в дома?

Громила-констебль нахмурился.

- Что?

Бэнкс кивнул на проглядывающий меж прутьев садовой решетки фургон крысоловов, после чего кивнул на собственные башмаки.

- Только не это!- возмущенно проговорил Хоппер, уяснив, что именно имеет в виду его напарник, но тот не собирался спорить.

Согнувшись в три погибели, Бэнкс выбрался из кустов и двинулся к ограде. Скрипнувшему зубами Хопперу ничего не оставалось, как последовать за напарником. Вжав головы в плечи и пригнувшись, что не особо уменьшило констеблей или сделало их чуть менее подозрительно выглядящими, они преодолели дорожку и вроде как незамеченными покинули сад через боковую калитку.

Оказавшись в переулке, Бэнкс распрямился и отряхнул одежду от листьев и веток. Затем, что-то высматривая на тротуаре, он прошел несколько футов вдоль ограды, пока наконец не отыскал то, что искал. Констебль склонился над чугунным канализационным люком, на котором была выгравирована вязь из дубовых листьев.

- Открывай!- велел он, озираясь по сторонам, не глядит ли кто. Но аллея была пустой. По ней гулял лишь ветер, вздымая листья.

Хоппер нехотя просунул пальцы в паз и подцепил край крышки. Надув щеки от натуги, он приподнял ее и с лязгом оттянул в сторону. Открывшееся отверстие зияло чернотой и дохнуло на констеблей трухой и прелью.

Толстяк Бэнкс примерился, пролезет ли его брюхо, после чего кивнул Хопперу – мол, лезь первым.

Констебли спустились по скользким скобам. Бэнкс не забыл закрыть за собой крышку.

Оказавшись внизу, Хоппер ту же встал во что-то склизкое и тягучее.

- Темно, как у блохи в брюхе!- прошептал он, но его шепот отразился эхом и пополз куда-то вдаль, искажаясь и трансформируясь.- Ничего не разглядеть!

Бэнкс чиркнул спичкой и зажег небольшой керосиновый фонарь.

- Полицию врасплох так просто не застанешь,- самодовольно сказал он.

Хоппер поморщился, но не от слов напарника, а от созерцания места, в котором они оказались. Выложенный кирпичом тоннель уходил во тьму, низкие арочные своды нависали над головой, а по центру проходил желоб канала, по которому протекали дождевые воды.

Вонь, стоящая здесь, крайне не подходила для почтенного района Сонн – для его чистых тротуаров и чинных коттеджей, для его вежливых жителей и аккуратненьких скверов. Сладковатая гниль пробиралась в ноздри – она была словно некая постыдная тайна, которую скрывают ото всех, словно умалишенная дочь, которую прячут от гостей в чулане.

Хоппер частенько любил прихвастнуть, что не чувствует запахов – особенно отвратных, но сейчас эта вонь победила его «репутацию» – она забралась не только в нос, но будто бы даже наполнила его рот. Он попытался не глотать – не хотел, чтобы она проникла глубже…

Констебли двинулись по тоннелю – Бэнкс с фонарем шел первым, Хоппер замыкал.

Их шаги эхом отражались от стен и арочных сводов, а следом ползли тени, которые выглядели как-то уж слишком подозрительно – если честно, они мало напоминали своих хозяев.

Громила-констебль с сомнением оглядывал ржавые позеленевшие трубы, тянущиеся вдоль стен, зеленоватую слизь, стекающую по кирпичной кладке и чернеющие в выбоинах под ногами лужи, в которых будто бы что-то плавало. Он знал, что в канализации живет множество всякой дряни – и речь даже не о крысах. Чего только стоят сточные сомы – это те еще твари. Столкнуться с такой не было никакого желания – вряд ли против здоровенного девятифутового сомищи поможет старый отцовский револьвер, который он прихватил перед тем, как отправиться за украденным миллионом. К тому же, в нем всего три патрона…

Чем дольше они шли, тем больше Хоппер нервничал.

- А ты уверен, что где-то здесь есть вход в дом, Бэнкс?

- Конечно, уверен, Хоппер. В подвалах всех домов в Саквояжне есть люки, ведущие в канализацию. И не надо мне напоминать, что мы вовсе не в Саквояжне – и без тебя знаю. Не нравится мне этот Сонн, если говорить по правде. Он жуткий – и я сейчас не про эту зловонь. Как-то слишком уж тихо здесь: эти пустынные аллеи, эти сады и чинные коттеджи… бррр… а улочки? Ты заметил, какие они чистые? В городе не должно быть так чисто… даже листья подметены, а что уж говорить о консервных банках, папиретных докурках и старых газетах. В общем, неслучайно Фиш обустроил себе логово именно здесь, помяни мое слово.

Хоппер ощущал примерно то же, и мысли его посещали те же. Сонн ему не нравился. Все здесь было чужое, непонятное. Но до тех пор, пока Бэнкс не озвучил свои ощущения, все это было чем-то неосознанным. Хоппер почувствовал, что ему становится страшно…

Пока Бэнкс нагнетал обстановку, а Хоппер нагнетал себя самого, они добрались до места, где тоннель раздваивался.

- Куда теперь?

Какое-то время констебли спорили, какой из маршрутов выбрать, после чего, наконец определившись, двинулись дальше.

Вскоре им попалась еще одна лестница – скобы шли вверх, к очередному люку. Констебли переглянулись, Бэнкс авторитетно хмыкнул («А ты думал!»), и поползли вверх.

По-прежнему скептически настроенный Хоппер полагал, что их затея ничем хорошим не увенчается, и люк окажется закрыт. Он подогнул плечи, упер их в крышку и толкнул ее всем телом. Крышка приподнялась. Внизу снова раздражающе хмыкнул Бэнкс.

Констебли выбрались из-под земли и огляделись. Это была