Они уходят к остановке, а я остаюсь, ждать мне недолго.Вскоре он проходит, проносится мимо меня моей тогдашней стремительной походкой,пальто нараспашку, без шапки как всегда, света из окон достаточно, чтобызаметить: лицо у него грустное чуточку – она ведь уехала домой, к мужу и дочке,размеренному, устоявшемуся, благополучному бытию. Ничего, не грусти, черезнесколько минут мы встретимся…

Он живет недалеко от остановки. Зажглись окна на второмэтаже. Можно не опасаться случайных свидетелей – никого, кроме него, сегодня небудет дома, и никто из знакомых не заглянет, я помню.

Все. Сейчас я позвоню в дверь на втором этаже. Он мнеобязательно поверит – я расскажу, напомню ему то, чего никто, кроме нас с ним,знать не может. А когда он поверит, произойдет главное, то, ради чего янадоедал Грандовскому и даже несколько нетактично напомнил, что он кое-чем мнеобязан. Господи, что со мной творилось, когда я узнал, что Грандовский добилсяуспеха, когда было неопровержимо доказано: теория Карно-Грибова верна…

Сейчас я расскажу этому целеустремленному, как локомотив,порой по-детски беспомощному парню, как сложатся в ближайшие месяцы егоотношения с любимой женщиной. И как они оборвутся. И почему. С высоты моихсорока лет, с высоты всезнания я подробно объясню ему, что нужно делать, каквести себя, чего избегать, чтобы проявить благоразумие и волю, чтобы ничего необорвалось, чтобы его любимая женщина осталась с ним. Времени у негодостаточно. Только следуя моим советам, он сумеет вовремя избежать подводныхкамней, не повторить моих ошибок, моих глупостей, моей утраты. Счастливчик,ангел-хранитель преподнесет тебе все на блюдечке…

Людей, пытавшихся изменить прошлое, иные фантасты недавнихдесятилетий изображали страшными преступниками. Это было не так уж давно, носейчас мы с улыбкой листаем эти страницы, – там, откуда я прибыл, омашинах времени пишут уже не фантасты, а журналисты. Неопровержимо доказано:теория Карно-Грибова не допускает исключений.

Никаких хроноклазмов не будет. Их вообще не бывает. Моевремя, когда я вернусь в него, я застану прежним, не изменившимся ни на йоту, ав моем прошлом незыблемыми останутся утрата да короткая, банальная история, откоторой мне остались пачка фотографий и пистолетный патрон – в нем пуля,которую я, трезво все взвесив, не послал себе в висок. Мое прошлое, мое времяне изменятся.

У него все будет по-другому. Примерно через полчасабеззвучно, неощутимо возникнет развилка во времени. Параллельное время – здесьфантасты не ошиблись, и этим они чрезвычайно гордятся. Возникает другаяреальность, другой мир, поток разделяется на два, и дальше они потекут несоприкасаясь.

Параллельное время, параллельные миры. Кто-то когда-тоуподобил их страницам книги. Все правильно – существуют бок о бок, не проникаядруг в друга. Сколько их, страниц? Возможно, этого мы никогда не узнаем – мы неумеем пока проникать в параллельные миры-времена, быть может, так этому и ненаучимся. Сто? Тысяча? Миллион? Не исключено, что у этого фолианта вовсе нетпереплета и страницы уходят в бесконечность, – темпористика юна и открыланичтожную толику своих истин, ответила на тысячную долю своих вопросов. В концеконцов, меня это не касается, довольно и того, что успех моей затеигарантирован. Впрочем, так ли уж не касается? Чертовски любопытно было бы побыватьв том времени, которое я этак через полчаса создам, взглянуть, как идут у негодела, порадоваться за него…

Порадоваться. Когда – через год? Три? Десять? В самом дел –когда?

То ли это странно, то ли неосмотрительно, но я не думал оего будущем. Не до того было – истово уламывал Грандовского, тренировался саппаратурой, поставил перед собой задачу и шел к ней, как локомотив, поезда несворачивают с рельсов, а когда сворачивают – происходит крушение.

А может быть, я лгу самому себе. Может, и возникали мысли оего будущем, но сделал все, чтобы считать – нет их и не было. Решение сыгратьроль ангела-хранителя, изменить его судьбу было чересчур грандиозным,всеподав-ляющим и эгоистичным?..

Я ведь не о другом человеке забочусь. Тот, в квартире навтором этаже, существует независимо от меня, но это – я. С самого начала ястарался думать о нем как о постороннем, о собрате-землянине, которому нужнопомочь. Человек приходит на помощь другому, человек человеку – друг, товарищ ибрат, – как благородно выглядит!.. И, упоенный собственным благородством,начисто забываешь, что еще тогда, пятнадцать лет назад, задавался вопросом: ане был ли финал наилучшим? Пусть лично для тебя, сорокалетнего, ничего неизменится, прошлое останется прежним, все равно – не эгоистично ли создаватьновое будущее ему, молодому? И ей – о ней ты вовсе не думал…

Дело не в боязни. Не вижу ничего страшного в попыткахзамахнуться на само Время – оно не фетиш для меня, не святыня, всего лишьфизическая категория, несколько строчек формул, слово из пяти букв, не больше.

Я ведь знаю себя и, смею думать, знаю ее, хотя вообще-тоженщины остаются непознаваемыми. И я должен, обязан задать себе вопрос,которого я боялся, предпочел забыть, загнать в глубины сознания: не выйдет литак, что, создав новый мир, я испорчу им жизнь – ему, или ей, или обоим, а то икому-то еще?

Хорошо, что мне уже сорок, – поубавилось за эти годыбезрассудства, прибавилось трезвой логики, зрелой рассудочности. Бойтесьжеланий своих, ибо они сбываются… Это не означает, что несостоявшееся счастьепредпочтительнее, ерунда, будто несчастная любовь чуть ли не окрыляет. Онамучит, причиняет боль, и только. Я обязан просмотреть все варианты, а среди нихесть и такой: весьма и весьма вероятно, что от моего вмешательства им будеттолько хуже – не сейчас, так через год, не через год, так через три. И они, какводится, будут проклинать «тот день и час», не зная, что проклинать следует небезвинную, абстрактную временную точку, а вполне конкретного человека, которыйиз-за своего эгоизма – да-да, эгоизма! – вздумал сыграть роль заоблачноговершителя судеб.

Шляпа лежит на скамейке рядом со мной, и прохладный ветерокерошит волосы. Светятся окна – два окна на втором этаже.

В чем счастье любви – в обладанье?

Нет, счастье любви в желанье,

Желании счастья ему…

Вот именно – доброе пожелание счастья, а не утолениенеутоленных желаний посредством машины времени. Для ангелов-хранителей несочинены, надо думать, памятки и инструкции, но возьмись кто-нибудь писать их,пунктом первым должно стоять: никогда не думайте, будто удастся оказать услугу,завершив незавершенное. Да, гордиев узел можно разрубить, но не всегда послеэтого становишься царем…

Все. Палец на кнопке. Не будет ни световых, ни звуковыхэффектов, в описании коих стремились когда-то перещеголять друг друга фантасты.Человек сидел в темноте на скамейке, и вдруг его не стало, словно выключилителевизор…

Все. Я только вдохну на прощание воздух того октября. Иподниму голову к окнам на втором этаже. И скажу ему про себя напоследок: тыничего не узнаешь, но все равно – прости меня и попытайся понять.