— Это название птицы с поверхности, на которую он был похож, когда вылупился, — уклончиво объяснила Ная, предпочитая не вдаваться в подробности про то, что перепёлка должна была быть палёной, чтобы птенец феникса был на неё похож.

— Учитывая, что моего хааи из вашего питомника зовут Гадина Пятая, я даже не удивлена. Птице ещё, судя по всему, повезло, — покачала головой Мать Ар'тремон, — никакого уважения к такому прекрасному созданию.

— Почему вы мне помогли? — задала мучавший её вопрос предводительница.

— Потому что знакомое зло всегда лучше любого другого, — усмехнулась госпожа Айюна, отложив перо, — не стало бы твоего отряда, рано или поздно появился бы другой такой же. Всегда есть кто-то, кто не даёт этому городу жить спокойно. Ты — подходящая мишень для всех особо недовольных: им есть, кого осуждать. Ты сдерживаешь других таких же наглых: пока никто не может тебя обойти, они все боятся высовываться, чтобы не попасть под удар. Совету очень удобно сваливать на тебя все сомнительные задания, пугать тобой молодых идиоток, а мужчины, видя на твоём примере, что есть женщины на их стороне, не устраивают дурацкие представления. Ты — необходимое зло, и меня более чем устраивает, что с этим злом у меня вполне неплохие отношения. По крайней мере, оно скорее всего не станет выступать против меня. Сколько Матерей из Совета по-твоему знают о твоём феникс?

— Трое: госпожа Сайтара, госпожа Чамиза и вы, — ответила удивлённая таким странным вопросом Ная.

— Все, — уверенно опровергла её утверждение Мать Ар'тремон, — но все строят из себя дур, чтобы не показать это другим Матерям. Мне недавно пришла записка от Чамизы, точнее от неизвестного, но это, конечно, была она — больше никто бы не стал разводить такие игры. В записке было всего одно предложение: «У Наи новый феникс». Бумажка рассыпались в пыль, как только я это прочла. Готова жизнь поставить на кон — Чамиза разослала такие всем. Чтобы в нашем гадюшнике у каждого была возможность сыграть друг против друга твоими руками. Однако никто этого делать, конечно, не станет, потому что мы все в Совете в состоянии понять, зачем это на самом деле было сделано — чтобы показать, что если кто-то из нас начнёт злоупотреблять положением, у всех остальных найдётся оружие, способное этого кого-то быстро и незаметно убить. Как видишь, я в игре Чамизы выиграла — меня ты не убьёшь из-за своего Ариена и его ребёнка. Так что мне не выгодно, чтобы на твоём месте был кто-то другой. А за сферу, спасибо — приятное дополнение ко всем моим выгодам. Теперь я одна могу перебить весь Совет и править Таэмраном единолично!

Ная замерла, во все глаза уставившись на победно оскалившуюся женщину. Она только после этих слов осознала, какое оружие на самом деле вложила в руки Матери Ар'тремон, и невольно почувствовала ужас. Даже информация о том, что феникс больше не был тайной, отошла на второй план на фоне этого заявления: если госпожа Айюна действительно хотела использовать подарок Наи так, то это была самая страшная ошибка, какую предводительница только допускала в своей жизни. Ная по своей наивности думала о сфере только как о защите в случае крайней необходимости. Она просто не привыкла думать, как завоеватель.

— Да шучу я! — рассмеялась госпожа Айюна, глядя на панику, отразившуюся на лице предводительницы, пока та уже судорожно придумывала, как сейчас же безопасно уничтожить свой подарок. — Ради какого лысого гоблина мне брать на себя ответственность за целый город? Мне сейчас дочь надо вырастить. Да и на такой переворот нужно одобрение Богов, иначе меня после него всё равно убьёт Главная Жрица, и будет в Таэмране просто двенадцать новых Матерей и полный хаос.

— Вы уже знаете, что у вас дочь? — с облегчением выдохнула Ная, предпочтя больше не продолжать тему манипуляций в Совете. Всё равно она через несколько часов уходила из Таэмрана минимум на два года: разбираться с проблемами, подкинутыми ей лёгкой рукой Матери Маэль, предводительница сейчас не имела ни малейшего желания — с этим, возможно, нужно будет разобраться по возвращении, но точно не сегодня. Впрочем, была вероятность, что Матери не стали бы ни о чём распространяться, и для Наи, в целом, их осведомлённость ничего бы не изменила. Но об этом предводительница тоже смогла бы узнать уже только после похода в Има, пока же ей было относительно без разницы — кто знал, что ещё могло измениться за время её отсутствия в городе.

— На прошлой неделе в Сиэль подтвердили, — улыбнулась Мать Ар'тремон, — твой Ариен хорошо поработал.

— Мои поздравления, — чуть склонилась Ная.

— Спасибо, — кивнула госпожа Айюна, — а теперь помолчи, наконец, — я из-за болтовни с тобой никак проклятую формальную бумажку не допишу.

Через полчаса Ная вышла из Дома Ар'тремон с подписанным Матерью Ар'тремон заданием, картой-маршрутом до Има и полученным взамен на свой новым кинжалом. Оружие госпожи Айюны оказалось по качеству раза в два выше, чем то, что отдала ей Ная, так что предводительница не совсем поняла, был ли это подарок или просто какой-то жест расположения, но ей всё равно было приятно. То, что женщина ей в лицо обосновала своё отношение к ней, как к чистой выгоде, её нисколько не задело и настроения не испортило. В каком-то смысле, это было самое стабильное, на что можно было рассчитывать в их мире, после преданности. Взаимовыгода — самые прочные отношения для дроу — Ная была довольна.

По пути в Дом Лияр она зашла в Управление отрядами, отчиталась о полученном задании, написала список тех, кто под её командованием уходил из Таэмрана предположительно на следующие два года, и зашла на рынок за вяленым мясом, сушёной рыбой и сладкими кореньями для Кьяра.

К её возвращению в свои комнаты Ариен уже собрал их вещевые мешки. Он отчитался, что пока её не было, он уже отнёс все деньги, которые они решили оставить в городе, к своим родителям и теперь перед выходом оставалось только проверить готовность остальных мужчин.

Через три часа весь отряд уже собрался у предводительницы.

— У нас на пути четыре города: Савиндер, Крипсар, Норгиль и Изумат. Кто куда хочет зайти? — с предвкушением поинтересовалась Ная, расправив карту на полу так, чтобы всем был виден их предстоящий маршрут.

— Во все! — ни