поддержал план Вэнса — Оуэна и оставил на произвол судьбы боснийских сербов. Потеряв поддержку Шешеля и не имея сильных конкурентов среди центристов, он начал играть роль миротворца. Поддержка избирателей выросла до 37 %, а число парламентских голосов возросло до 49 %. Используя административный ресурс, Милошевич купил голоса нескольких оппозиционных депутатов (Gordy, 1999: 43–51). Лавируя и играя на противоречиях между политическими соперниками, он не склонялся под ударами и продержался у власти до 2000 г.

Второй опорой Милошевича были националистические партии и парамилитарные формирования. Хотя большинство сербов уклонилось от призыва, немалая часть на него откликнулась. Некоторые отправились на фронт в подразделениях ЮНА, другие присоединились к парамилитарным националистическим формированиям, носившими звонкие имена «Четники», «Сербская гвардия», «Душан Могучий» (средневековый сербский князь), «Белые орлы», «Сербская добровольческая гвардия» (больше известная как «Тигры Аркана»). В основном это были сербы из сельской местности, часто — precanis (этнические сербы). Некоторые отмечают их крайнюю бедность (Mueller, 2000). Сообщалось, что в боевых рядах сражались и уголовники, ради этого выпущенные из тюрем (Vasic, 1996). Сикавика пишет, что командирами добровольческих формирований были мелкие предприниматели (владельцы баров, водители частных грузовиков), а рядовой состав шел из «низов» (Sikavica, 1997: 140). Все это весьма сомнительно, поскольку достоверных сведений об их социальном происхождении мы не имеем. Система всеобщей воинской повинности и армейского резерва позволяла в кратчайшие сроки развернуть обученные парамилитарные формирования даже из немногочисленных добровольцев. Сила армии зависит не от числа призванных под ружье. Всего несколько тысяч сербов могли создать народную армию, сформированную из ура-патриотов, авантюристов, безработных или мародеров.

В отличие от Милошевича, полевые командиры открыто призывали к чисткам. Командир отряда «Белый орел» Мирко Йович говорил: «Нам нужна не просто Сербия, а христианская, православная Сербия, где не будет мечетей и мусульман, я всем сердцем жду очищения нашей земли. Я видел этих красавцев (красавцев, хотя они и хорваты), которые смеялись над нами. Они никогда не знали геноцида, теперь они узнают, что это такое. Убивать хорватов — что может быть лучше! И чем больше у них будет оружия, тем нам приятнее. Тогда они будут дольше сопротивляться, и у нас появится шанс уничтожить их всех раз и навсегда». Командир «Четников» Шешель, он же лидер Сербской радикальной партии, заявил: «Мы перережем горло хорватам не ножом, а ржавой ложкой». В парламенте он устрашал несербских депутатов: «Когда в Сербии будет другая власть, мы вас выгоним… Мы не будем вас убивать, мы просто посадим вас на грузовики и до свидания. Хорваты должны уехать из Сербии». Депутаты от СПС дружно кричали: «Пусть убираются!» Другой радикал заявил: «Моя цель — не только защита Сербии. Это еще и защита чистоты Сербии. Мы хотим жить в этнически чистом государстве» (Grmek, 1993: 302–309; Vreme, 9 дек. 1991, 6 апр. 1992; Williams & Cigar, 1996: 17).

Эти две группы поддержки принадлежали к одной и той же общественной формации, где слились авторитарный коммунизм и органический национализм. Их связывали и общие материальные интересы. «Тигры Аркана» прошли подготовку в органах Министерства внутренних дел Сербии, там же они получили и оружие. Четников Шешеля натаскивала ЮНА. Секретарша Аркана (свидетель В-129) во время суда над Милошевичем призналась, что, когда были нужны деньги, она поднимала трубку и говорила «паук». Этот пароль позволял ей немедленно связаться с командиром «Красных беретов». Через нее начальник элитного спецназа передавал указания Аркану вкупе с мешками, набитыми миллионами немецких марок. Шешель не постеснялся рассказать на Би-би-си о помощи Милошевича: «Милошевич организовывал все. Он размещал наших добровольцев в казармах… снабжал униформой, оружием, продовольствием, техникой, транспортом. Наши отряды находились в подчинении Краины или Республики Сербской или Югославской армии» (Би-би-си, 1998; Silber & Little, 1995: 230). Рон (Ron, 2000) рассматривает парамилитарные формирования как «государственных полунаемников», работавших по заказу Милошевича, но снимавших с него ответственность за все, что делали они. Рон также указывает, что в сербских анклавах боевики были связаны с местной властью. Миличевич (о нем позже) сообщает о том, что SDB курировала сербских боевиков. Нежелательные лица таинственным образом отправлялись на тот свет — так в 1991 г. случилось с криминальными авторитетами Бели и Гишка. Парамилитарные отряды, созданные «не той» партией, быстро распускались. Но полного контроля все же не было. Парамилитарные части формально входили в структуру ЮНА, но на самом деле ей не подчинялись и действовали автономно. Милошевич оказался в роли и крестного отца и заложника национал-экстремистов. Масла в огонь подливали и беженцы. К 1992 г. в Сербии скопилось свыше 550 тысяч беженцев из разных краев Югославии — отчетливый знак неизбежности крушения режима. Милошевич отчаянно старался расселить их по разным районам республики. В 1995 г., когда Хорватия захватила Краину, их число снова выросло. Возможно, наплыв беженцев стал одной из причин чисток в Косово; для Милошевича это стало бы решением проблемы их расселения. Но сопротивление в Хорватии, Боснии и Косово вынудило его обратиться к еще более радикальным решениям.

Бабич свидетельствует о том, что Милошевичу подчинялись две структуры: Югославская народная армия и полиция безопасности в тандеме с отрядами боевиков. Эти силы должны были взаимодействовать и в боевых условиях. Без ЮНА у националистов не было бы артиллерийской и танковой поддержки. Возникла патовая ситуация. В перехваченном телефонном разговоре Караджич просит помощи у Милошевича:

Милошевич: «Поговори с Узелацом (начальник штаба Вооруженных сил Сараево). Будут проблемы, снова позвонишь мне».

Караджич: «У меня проблемы в Купресе (центральная Босния). Поднялась значительная часть сербского населения».

Милошевич: «Не бойся, мы об этом позаботимся. Позвони Узелацу… И не волнуйся, у тебя будет все. Сил у нас хватает».

Караджич: «Да, да…»

Милошевич: «Не волнуйся, пока там наши войска, нас никто не тронет…»

Караджич: «Хорошо. А как насчет бомбардировки…»

Милошевич: «Сегодня не стоит вводить в бой авиацию, проходит сессия Евросоюза» (цит. по: Vreme, 30 сент. 1991).

Здесь Милошевич уверен в том, что ЮНА справится со «значительной частью непокорного сербского населения», выступающего против войны. Когда в ноябре 1991 г. части ЮНА официально были выведены из Хорватии, их место заняли сербские подразделения, сформированные на основе Югославской народной армии. Но боеспособность армии, как бы она ни называлась, была подорвана. Низок был и боевой дух. К декабрю 1991 г. тысячи солдат дезертировали с фронта (Vreme, 9 дек. 1991, 6 апр. 1992). Несмотря на свою численность и оснащение сербская армия не могла вести наступательных боевых действий против немногочисленного, но сплоченного Сопротивления. ЮНА не была ни Ваффен-СС, ни даже вермахтом.

Ситуация ухудшалась с каждым днем.