что война неизбежна, но не хотел в ней участвовать ни под каким видом. Однажды я возвращался из кафе, и меня остановили люди из СДП, мои знакомые… Они сказали мне: «Или мы возьмем в руки оружие, или нас уничтожат — здесь 80 % мусульман…» 6 января мы праздновали православное Рождество и много палили в воздух — проверяли оружие и показывали, какие мы сильные. По всем церковным праздникам шла пальба. Нам было страшно. Гораздо страшнее, чем им (цит. по: Judah, 1997: 195).

Конфликт вошел в третью стадию: вооруженное противостояние между двумя этнонационалистическими группировками, грозящее перерасти в бойню. Впрочем, в хорватском правительстве были и умеренные деятели, они откровенно боялись ЮНА. Многие общины колебались. Если бы не последовало внешнего вмешательства, если бы обе конфликтующие стороны обладали примерно равной силой, возможно, возобладал бы здравый смысл и противоборство завершилось бы компромиссом без пролития крови. К несчастью, эти предпосылки отсутствовали, что привело к эскалации насилия и сползанию страны в гражданскую войну и этническую чистку.

СЕРБИЯ НАЧИНАЕТ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ И ЭТНИЧЕСКИЕ ЧИСТКИ

Туджман надеялся, что Милошевич пойдет на попятную, хотя сам и не думал складывать оружие, готовясь к возможной войне. В Хорватию контрабандой завозили крупные партии оружия — Туджман готовился воевать всерьез и надолго, если это потребуется. У Милошевича на руках был другой козырь — возможность нанести сокрушительный превентивный удар. В результате массовые беспорядки вылились в гражданскую войну и этнические чистки. В тех районах, где хорваты чувствовали себя в силе, произошла стремительная радикализация. И все же в тот период главным виновником кровопролития было правительство Сербии. В марте 1991 г. Милошевич отказался от Плана А — федерализации — и начал осуществлять План Б — экспансию Сербии на чужие территории. Он неустанно повторял свой девиз «все сербы на одной территории». В основу этого плана была положена милитаризация сербских анклавов в других республиках. В мае 1991 г. руководители Службы безопасности Сербии (SDB), близкие друзья Милошевича, переформатировали свою агентурную сеть в Хорватии в парамилитарные отряды, известные как «Красные береты». Радикальные сербы получили доступ к оружию. Впоследствии оно им пригодится в том числе и для устранения несогласных с ними соотечественников. Вооруженные и окрыленные поддержкой старшего брата, этнические сербы могли теперь держать под контролем свои анклавы, чтобы потом поделиться с Милошевичем плодами будущей победы. Сербский лидер угрожал и военным вторжением, чтобы приструнить Хорватию и Боснию и диктовать им свои условия. Вероятно, что летом того же года Милошевич на всякий случай разработал план операции силами Югославской народной армии. Это был План В, под кодовым названием RAM — так называемый «рамочный план» (Judah, 1997: 170). После сокрушительного удара Сербия должна была раздвинуть свои границы и очистить новые территории от хорватов и мусульман, что сделало бы их безопасными на вечные времена. Милошевич понимал, что добиться этого можно лишь с помощью устрашающих репрессий и принудительной эмиграции. Далее он собирался договориться с Туджманом о разделе Боснии между Сербией и Хорватией. На Гаагском трибунале Бабич процитировал слова Милошевича о том, что Хорватия вправе покинуть федерацию «после установления новых границ с Сербией».

Милошевич понимал, что придется пролить кровь, но вряд ли догадывался, в каких чудовищных масштабах это произойдет. Он плохо просчитал свой План В. Во-первых, он переоценил поддержку сербов: в августе 1991 г. опросы показали, что 78 % сербов хотят мира любой ценой, 55 % заявили, что «не хотят воевать, но если деваться будет некуда, то воевать будут» (Vreme, 18 нояб. 1991). Войны ждали немногие, и правительство не смогло подготовить к ней народ. Чтобы раздуть дух милитаристского патриотизма нужно и время и специфические условия. Декларации о независимости Словении и Хорватии прогремели, как гром среди ясного неба. Милошевич отдал приказ о мобилизации резервистов, но через несколько дней стало ясно, что сербы уклоняются от призыва. На повестки откликнулось не более 50 % призывников, возможно, чуть больше 30 %. Лишь 15–20 % призванных в Белграде и Воеводине явились в военкоматы. На демонстрации выходили женщины, матери, протестующие против мобилизации своих сыновей (Gordy, 1999: 126; Vreme, 30 сент. 1991; Zabka, 1994: 41). Какие бы опасения не томили сербов, свыше половины из них не желали отдавать жизнь на войне.

Поскольку на всех сербов надежды не было, Милошевич обратился к двум основным группам поддержки. Первой была государственная партия, на самом деле — две партии (подробности см.: Williams & Cigar, 1996). Крупнейшей из них была СПС Милошевича, 50 тысяч ее членов занимали ключевые позиции в государственном управлении и национализированной промышленности, необходимых для ведения войны. Союзником СПС была лишь одна партия, в которую было позволено вступать государственным служащим — SK-PJ, партия коммунистической ориентации, которую волею судеб возглавляла жена Милошевича Мирьяна. Семейный тандем был важен для офицерского корпуса ЮНА и для руководителей государственных предприятий, которым предстояло субсидировать эту авантюру. Опровергая обвинения в том, что он расхищал государственные средства для личного обогащения, Милошевич утверждал, что эти деньги пошли на поддержку сторонников Сербии в Боснии и Хорватии. Его адвокат заявил: «И по сей день на эти средства содержится армия Республики Сербской» (Los Angeles Times, 3 апр. 2001). На суде прямое участие Милошевича в этих финансовых операциях подтвердил эксперт Торкильдсен.

Милошевич многое держал в тайне, считая, что большая часть народа и некоторые государственные лица его действий не одобрят. Большинство федеральных чиновников не были посвящены в эту затею. Главным каналом было Министерство внутренних дел, через него шло развертывание и финансирование «Красных беретов». Некоторые генералы ЮНА были допущены к проводимой операции, с ними обсуждались ее технические детали. Впоследствии война укрепила позиции Милошевича как лидера государства. Две трети аппарата МВД были отправлены в досрочную отставку. В октябре 1992 г. полиция безопасности Сербии захватила все отделения МВД. Два министерства слились в одно суперведомство, в распоряжении которого были три дивизии, 35 тысяч сотрудников полиции безопасности и, по сути, целая частная армия.

И вся Югославия не была ни тоталитарным, ни даже чрезмерно бюрократизированным государством. Парламент оставался непокорным, оппозиционная пресса не склоняла головы, администрация и армия были расколоты. Vreme постоянно публиковало информацию о фракционной борьбе в армейском Верховном командовании, хотя увольнения, отставки и перестановки постепенно укрепляли единство в его рядах. В парламенте Милошевич опирался на неустойчивую партийную коалицию. В 1992 г. выборы принесли ему лишь 29 % голосов избирателей и 40 % мест в парламенте. Чтобы завоевать большинство, лидер страны был даже вынужден блокироваться с ультранационалистической Сербской радикальной партией Шешеля. На выборах 1993 г. под давлением США Милошевич